Беркхайм, Эгельвольф фон

Впоследствии, из разговоров с офицерами крейсера «Баян» и других судов, бывших свидетелями взрыва крейсера «Паллада», выяснилось следующее.

Несмотря на грозное предупреждение в виде неудачной атаки «Адмирала Макарова» германской подводной лодкой, на следующее утро, 28 сентября/11 октября, крейсера «Паллада» и «Баян», предшествуемые миноносцем «Стройный», вышли с рейда Эрэ в дозор в устье Финского залива. Первая бригада крейсеров кончила свое дежурство, и оба корабля шли теперь в последнее крейсерство.

В открытом море к ним присоединился миноносец «Мощный», который вместе со «Стройным», составляя охранение от подводных лодок, заняли места на крамболах «Паллады».

11 ч. 08 м. утра. Убедившись в прибытии смены, «Паллада» и «Баян» пошли ей навстречу.

11 ч. 15 м. Видя, что «Россия» и «Аврора» не охраняются миноносцами, старший из командиров капитан 1 ранга Магнус, командир «Паллады», приказал «Мощному» и «Стройному» идти к крейсеру «Россия».

11 ч. 35 м. Оба корабля, направляясь в Ревель, разошлись контр-курсом со сменяющими их крейсерами.

11 ч. 37 м. Оставшись без миноносцев, командир «Паллады», чтобы предохранить себя от атак германских подводных лодок, приказал увеличить ход до 15 узлов, а расстояние между ним и «Баяном» — до 6 кабельтовых.

Вскоре раздался сигнал к обеду. Наверху остались вахтенный начальник, сигнальщики, матросы, назначенные [262] специально для наблюдения за водной поверхностью, и дежурная прислуга 75-мм пушек верхней палубы.

К несчастью, приходилось смотреть против солнца, которое, отражаясь от воды, ослепляло людей, напрасно напрягавших зрение в тщетной надежде своевременно обнаружить перископ германской подводной лодки.

12 ч. 14 м. Вахтенный начальник «Баяна» лейтенант Селянин заметил у обоих бортов впереди идущей «Паллады» три вспышки как бы от взрыва трех мин. Вслед за этим взвились клубы бурого дыма, смешанного с паром, и поднялись столбы воды, скрывшие несчастный корабль от посторонних взоров. Раздался страшнейший взрыв. Вероятно, мина с германской подводной лодки попала в бомбовые погреба или в минный погреб, которые сдетонировали — одновременно с ними взорвались бывшие под парами восемнадцать котлов, что и послужило причиной мгновенной гибели крейсера.

Вахтенный начальник немедленно застопорил машины «Баяна» и пробил боевую тревогу, а взбежавший на мостик командир дал полный задний ход.

Через полторы-две минуты дым приподнялся от воды, и на месте крейсера «Паллада» водоизмещением 7835 тонн, вооруженного двумя 8-дюймовыми, восемью 6-дюймовыми и двадцатью двумя 75-мм орудиями, плавали какие-то мелкие обломки, и не было видно ни одного человека...

Зрелище было настолько потрясающим, что офицеры и команда «Баяна», выскочившие на верхнюю палубу прямо из-за обеденных столов, как бы застыли на своих местах, причем судовой врач тут же впал в тихое помешательство (доктор был списан на берег и понемногу поправился).

Высота столба воды, пара и дыма, по определению с крейсера «Аврора», равнялась 3000 футов (914,4 м), вершина же его относилась ветром несколько в сторону, образуя гигантскую букву «Г». Дым продержался в воздухе около семи минут и был виден с разных судов и береговых постов на расстоянии до тридцати миль...

Вот как рассказывает об этом ревизор крейсера «Баян» лейтенант Лемишевский, только в полдень сменившийся с вахты и спустившийся в каюту, чтобы переодеться.

«Не успел я это сделать, как услышал звуки как бы от пистолетного [263] выстрела. Надевая на ходу китель и бинокль, выскочил на верхнюю палубу. Передо мной стоял столб дыма бурого цвета, смешанного с паром. Когда дым приподнялся, на месте «Паллады» никого не оказалось.

В этот момент «Баян» находился в 1–1,5 кабельтова от места гибели. В бинокль были видны летающие фуражки, бумажки и разная мелочь. Крейсер остановился и медленно двинулся назад...»

Было 12 ч. 17 м. дня. Трудно передать, что пережито в эти две минуты, но только ни страха, ни паники на «Баяне» не было. Командир, видя, что на поверхности воды не плавает ни одного человека, и памятуя о гибели при таких же обстоятельствах трех английских крейсеров в Северном море, шлюпок не спускал и продолжал идти задним ходом, чтобы отойти от опасного места.

В 12 ч. 24 м., когда все еще стояли на своих постах, с кормового мостика передали: «Мина! Подводная лодка с кормы!» Командир дал полный ход вперед и положил лево на борт. Одновременно артиллерия всего правого борта и всех калибров открыла огонь по следу. Грохот стоял в течение десяти минут.

В 12 ч. 41 м. «Баян» направился в Ревель, через десять минут подошел миноносец «Резвый», а еще через десять минут — «Новик». Первого послали на место гибели «Паллады», а второго оставили при себе для конвоирования.

Несмотря на поиски «Резвого» и присоединившихся вскоре к нему тральщиков №216 и №219, а с 15 ч. 18 м. — и «Новика», ни одного человека найдено не было.

Плавали только пробка от коек и спасательных поясов и какие-то деревянные части, разломанные на мельчайшие куски.

В вахтенном журнале «Баяна» записано: «12 ч. 14 м. Крейсер «Паллада» взорвался. «Паллада» была сразу объята огнем и дымом, которые закрыли весь крейсер с мачтами.

Когда дым рассеялся, «Баян» был от места взрыва в 1,5–2 кабельтовых. На поверхности ничего не видно. Застопорили машины.

Место: широта 59 град. 36,5 мин. нордовая, долгота 22 град. 46 мин. остовая. В момент взрыва расстояние между кораблями было 7 кабельтовых».

Получив донесение о гибели крейсера, командующий Балтийским флотом немедленно выслал в море все свободные миноносцы, которые в течение двух дней подряд обшаривали устье Финского залива, но германской лодки так и не видели.

Из официального германского издания «Война на Балтийском море», том первый, узнаем следующее. «Подводная лодка U-26 в 10 ч. 30 м. утра усмотрела оба наших крейсера на курсе ост и, выйдя на линию их курса, пошла навстречу курсом вест. Во время атаки справа от лодки, в 10–20 кабельтовых, прошел тем же курсом большой русский миноносец. Сближение шло быстро. Вскоре после 11 часов подводная лодка, находясь в 20–30 кабельтовых от головного крейсера и идя малым ходом, повернула вправо, чтобы выстрелить из кормового минного аппарата. Скорость хода крейсеров считали в 15 узлов. В 11 ч. 10 м. дан выстрел по головному четырехтрубному крейсеру с расстояния 530 м. Мина попала прямо в середину крейсера. Командир У-26 видел в перископ падение дымовых труб, после чего должен быть уйти на 20 метров, т. к. был обстрелян сопровождавшим крейсер миноносцем. По этой же причине он не мог атаковать второй крейсер. U-26 не успела прийти на указанную глубину, как в воде стали слышны глухие удары, по-видимому, результаты залпов второго крейсера. Через 20 минут полного хода курсом вест U-26 подняла перископ и увидела на месте взрыва несколько миноносцев. В 13 ч. 30 м. командир пошел к месту прежней стоянки, но в 14 ч. увидел в перископ большое число русских миноносцев, шедших на лодку, планомерно обыскивая пространство, потому предпочел поскорее уйти из Финского залива. В 17 ч. 30 м. всплыли, но, увидев вблизи три русских миноносца, снова погрузились и в ночь на 29 сентября вышли из Финского залива».

Как известно, ни одного миноносца при наших кораблях, к сожалению, не было (за недостатком их), «Баян» же, по свидетельству лейтенанта Лемишевского, открыл огонь через десять минут после взрыва «Паллады».

Таким образом, слышанные на германской подводной лодке глухие удары, принятые за разрывы снарядов, на самом деле были не что иное, как град больших и малых обломков несчастного корабля, падавших вокруг U-26, а также ряд отдельных, последовательных взрывов внутри тонувшей «Паллады». Ввиду небольшого расстояния между противниками — около 3 кабельтовых — эффект столь страшного взрыва должен был быть на подводной лодке очень велик, потому-то ее командир дал полный ход, ушел на глубину 20 метров и не показывался на поверхность в течение двадцати минут. Хотя в своем официальном описании войны на море немцы часто не останавливаются перед искажением истины, похоже на то, что они говорят правду, и «Баян» не был атакован, ибо лодке было не до него. Если это так, то мина, виденная многими из личного состава крейсера и шедшая на него с кормы, вероятно, явилась следствием массовой галлюцинации, что при всем только что пережитом вполне понятно и естественно.

Спасать было некого, ибо на месте гибели не плавало не только ни одного живого человека, но и ни одного трупа.

Объясняется это тем, что весь личный состав, кроме вахтенного отделения, в момент взрыва мины обедал во внутренних помещениях корабля и не успел выскочить на верхнюю палубу.

Через несколько дней у острова Кокшер нашли поднявшийся из пучины судовой образ крейсера «Паллада» — Спаса Нерукотворного, ко всеобщему изумлению, не имевший на себе не только никаких повреждений, но даже царапин.

Образ передали храму Спаса на водах в Петрограде, сооруженному в память моряков, погибших в войну 1904–1905 годов.

8/21 октября 1914 года в районе Ганге к берегу прибило тело старшего артиллерийского офицера «Паллады» лейтенанта Л. А. Гаврилова, оказавшееся привязанным к какому-то дереву и без сапог. Когда он успел снять сапоги, достать дерево и привязать себя к нему, навсегда осталось загадкой.

Это был единственный труп, выброшенный морем, из всего личного состава корабля в 25 офицеров и 572 человека команды.