Бабушкин, Василий Фёдорович

Кто он, этот герой, сыгравший такую видную роль в русско-японской войне? В период русско-японской войны им было совершено немало подвигов. Защитники Порт-Артура, вероятно, помнят его фамилию до сих пор. Ещё больше он был известен среди команды крейсера 1-го ранга «Баян», на котором он прослужил несколько лет, добившись звания машинного квартирмейстера 1-й статьи. Василий Федорович Бабушкин явился во флот из крестьянской гущи, из глухой провинции Вятской губернии. Высокий ростом, широкоплечий, грудастый, он обладал атлетическим телосложением. Своей необычайной физической силой он однажды удивил французов. Это было в Тулоне, когда там строился крейсер «Баян». В местном городском театре шло представление. Среди разных других номеров какой-то атлет демонстрировал перед публикой свою силу: сажал на стол 12 человек, подлезал под него и поднимал на своей спине вместе с людьми. Бабушкин, находясь в это время среди зрителей, не выдержал – вышел на сцену и попросил прибавить еще двух человек. Гром аплодисментов наполнил весь зал, когда он поднял такую тяжесть. Побежденный соперник сейчас же скрылся за кулисами, а русский силач, когда вылез из-под стола, совершенно растерялся. Его смущали бурные восторги публики и цветы, летевшие к ногам. Он не знал, что делать, и несколько минут неподвижно стоял на сцене, глядя в зрительный зал карими глазами, молодой и наивный, с покрасневшим лицом.

Потом он признавался своим товарищам:

– Ну, до чего неловко было! Не помню даже, как вышел из театра. Навёртываю прямо на крейсер, а в голове, будто шмели гудят. После этого вечера он ежедневно получал десятки писем от француженок. Они всячески добивались с ним свидания. Но из этого ему удалось извлечь лишь ту пользу, что он скорее других научился разговаривать по-французски. С самого начала войны Бабушкин находился на крейсере «Баян» и все время отличался исключительной храбростью. Он участвовал во многих самых рисковых предприятиях. Нужно ли было ночью выслеживать и ловить японских агентов, сигнализировавших своим войскам огнями, он всегда шёл впереди всех. Не обходилось без него и в тех случаях, когда сторожевые паровые катера отправлялись брать на абордаж неприятельские брандеры.

Для 1-й эскадры, блокированной в Порт-Артуре, наступила жестокая пора. Японцы, заняв Высокую гору, начали бомбардировать гавань и корабли. В порту и на судах то и дело возникали пожары. Команды и офицеры «Баяна» скрывались под броневой защитой или в береговых блиндажах. Только несколько человек оставалось на верхней палубе. Среди них всегда находился Бабушкин и первым бросался к месту пожара на судне. Когда вся наша эскадра была потоплена, он и на суше, защищая крепость, проявлял чудеса храбрости. Все боевые задания им выполнялись умело, ибо природа наградила его не только чрезвычайной силой, но и редкостной сообразительностью. Обладая избытком энергии, он принадлежал к тому типу людей, которые сами все делают, не дожидаясь распоряжения начальства. Кроме того, он по натуре своей был авантюристом. Поэтому чем опаснее предстояли приключения, тем сильнее рвался к ним Бабушкин. Так продолжалось до тех пор, пока и над ним не стряслась беда. Однажды, починяя станок на укреплении № 3, он получил сразу 18 ран от разорвавшегося вблизи неприятельского снаряда. И богатырь свалился замертво. Он долго пролежал в госпитале, прежде чем стал на ноги.

После падения Порт-Артура японские доктора признали его инвалидом и отпустили в Россию. Он отправился на иностранном пароходе и попал в Сингапур. Здесь он встретился с консулом Рудановским и от него случайно узнал, что в ближайшие 3 дня должна недалеко пройти 3-я эскадра. Консул добавил:

– Нужно обязательно доставить адмиралу Небогатову секретные бумаги и предупредить его, что где-то в Зондских островах скрывается японская эскадра. Но мне мешают это выполнить англичане.

Он ещё не оправился от ран, но в нём снова загорелась прежняя удаль. Захотелось ещё раз подраться с японцами. Бабушкин напросился выполнять поручение консула и, кстати, остаться на каком-нибудь корабле приближающейся эскадры. Сейчас же был разработан план действий.

К гостинице, где жил Бабушкин, были приставлены полицейские для наблюдения за ним. Чтобы обмануть их бдительность, он рано утром нарядился в белый китель, на голову надвинул тропический пробковый шлем и, выбравшись на улицу другим выходом, направился к морю, к условленному месту. Там уже стоял наготове паровой катер. На нём были 2 человека – француз, толстенький и низенький, лет 35-и, с бородкой на румяном лице, и индус в жёлтой коленкоровой чалме, молодой сухопарый парень. Первый был агентом от русского консульства, а второй исполнял обязанности машиниста. Он считался командиром судна. Ему строго было наказано, в случае какой-нибудь опасности, врученный ему пакет сжечь в топке или утопить в море.

Катер, не замеченный англичанами, тронулся с места и, развевая французский флаг, пронёсся в море. Через несколько часов, когда Сингапур скрылся из виду, он уже находился за указанными островами. Где-то здесь, вблизи этих островов, должна будет пройти, если не сегодня, так завтра эскадра Небогатова, но определённого курса её никто не знал.

Никогда Бабушкин не переживал такого мучительного беспокойства, как на этот раз. Чуть только на горизонте показывались дымки, он направлял свой катер на них.

Наступило 22 апреля, пошли 3-и сутки с тех пор, как они оставили Сингапур. Дрова оказались на исходе. Их начали беречь на тот случай, когда, может быть, потребуется приблизиться к эскадре, если она действительно появится в этих водах. Бабушкин видел, как тот и другой из его спутников слишком часто начали облизывать языком потрескавшиеся губы.

Без кителя, в одной нательной сетке, он поднялся на корме, огромный и мрачный, как стопудовый якорь, падающий на дно. Несмотря на болезнь, в нём достаточно ещё сохранилось сил, чтобы раскидать своих подчиненных.

Бабушкин, сидя на корме, с прежней настойчивостью приставлял бинокль к глазам. Вдруг он поднялся и увидел вдали, как всплывали дымки. Через каждые полторы минуты число их увеличивалось. Он подумал, что вероятно, идут японские и английские корабли. Они нас повесят, как шпионов…

Катер рванулся и помчался на сближение с эскадрой.

Прошло ещё некоторое время, и уже не было никаких сомнений, что идёт русская эскадра. Обозначились андреевские флаги. На катере начали кричать, приближаясь к головному судну. Вскоре они увидели, что на нём поднимаются черные шары, давая знать этим, что машины переведены на «стоп». Катер пристал к броненосцу «Николай I». Он, поднявшись на палубу, вручил секретный пакет контр-адмиралу Небогатову.

Вручив пакет, Бабушкин обратился к адмиралу с просьбой: «Ваше превосходительство! Я дрался с врагами Отечества в 1-й эскадре. Разрешите мне ещё повоевать и во вверенной Вам 3-й эскадре». Адмирал ответил, что не возражает принять героя на борт своего флагмана, но для начала герою надо подлечить открывшиеся раны, и отправил богатыря в свой судовой лазарет.

Катер, снабженный топливом, отправился дальше к Южно-Китайскому морю.

Ударил тропический ливень. Если бы Небогатов проходил это место часом позже, то Бабушкин из-за дождя не увидал бы его корабль, и эскадры никогда бы не соединились.