SMS Bayern (1915)
Bayern
.jpg)
Германия
| 3 апреля 1913 Заложен |
| 18 февраля 1915 Спущен на воду |
| 21.06.1919 г. затоплен Выведен из боевого состава |
| 28 074 т / 31 690 т т. Водоизмещение (стандартное/полное) |
| 180,3 м / 30,8 м / 9,4 м м. Размерения (длина/ширина/осадка) |
| 1157 человек в мирное время 1276 человек — в военное чел. Общая численность |
| 32 чел. Офицеры |
| 120—350 мм / 130-330 мм мм. Пояс/борт |
| 100—350 мм мм. Барбеты |
| 170—350 мм мм. Боевая рубка |
Содержание
Линкор Bayern
Предпосылки к созданию
Проектирование
Постройка и испытания
Описание конструкции
Корпус
Бронирование
Конструктивная зашита корпуса от подводных взрывов
Двигательная установка
Электрооборудование
Экипаж и обитаемость
Вооружение
Спроектированная департаментом вооружений Морского министерства новая 15" артиллерийская система С/13 (т.е. «образца 1913 г.») продолжала традицию германских морских тяжёлых калибров предшествующих моделей, заключавшуюся в следованию принципу «облегченный снаряд/повышенная начальная скорость».21 Орудие состояло из внутренней нарезной трубы, трёх рядов скрепляющих цилиндров поверх неё и кожуха, и имело горизонтально-призматический клиновой затвор. Полный вес ствола с затвором равнялся 76,2 т, а относительный составлял, таким образом, 1,69 т на один калибр его длины. Благодаря превосходному качеству орудийной стали и традиционно передовым технологиям скрепления, новое германское тяжёлое орудие имело весьма лёгкую конструкцию (так, толщина стенок у дула составляла всего около 9 см). Заслуживает внимания сравнение этой пушки с её британским аналогом — 15"/42 «моделью I» (Мk-I) Королевского флота. При весе 101,6 т (включая вес затвора поршневого типа) эта последняя имела полную длину ствола 43,36 калибра (т.е. 16520 мм) и относительный вес 2,34 т на один калибр длины — почти на 40% больше, чем новое германское орудие. За счёт применения относительно лёгкого снаряда (750 кг против 871 кг у британцев) и сообщения ему высокой начальной скорости (800 м/с — давление в каморе 3150 кг/см2 — против 732 м/с у Мk- I) новая германская модель при чуть большей дульной энергии (24465 тм против 23787 тм — разница 2,8%) обладала гораздо лучшей настильностью, а более совершенная конструкция снарядов делала преимущество германской артиллерийской системы ещё более ощутимым.22 Представляют определённый интерес ещё несколько цифр, характеризующих технические параметры германского 15" орудия и его британского аналога. Оба орудия имели мелкую нарезку (глубиной менее 1% калибра) — 3,16 мм у Мk-I и 3,8 мм у С/13, но существенно различались шириной нарезов — соответственно 11,30 и 5,74 мм. Последнее стало следствием разницы в принятом числе нарезов — 76 у британского образца и 100 у германского. Ширина полей различалась меньше — 4,44 и 6,20 мм. И, наконец, оба орудия имели нарезку постоянной крутизны с ходом 30 калибров. Все приведенные цифры можно рассматривать как интересное свидетельство тождественности направления конструкторской мысли во флотах обеих морских держав-соперниц. В состав боевого снабжения каждого германского 15"/45 орудия входило по 60 бронебойных и 30 фугасных снарядов, имевших относительную длину соответственно 3,5 и 4,1 клб. Снаряжение фугасного снаряда составляло 67,1 кг тротила, бронебойного 23,5 кг (фугасность соответственно 9 и 3%). Оба типа снаряда были в целом подобны соответствующим 12" снарядам, оснащались донным взрывателем и имели по два пояска красной меди — ведущий и центрующий. Бронебойный снаряд снабжался бронебойным колпачком мягкой стали, поверх которого навинчивался пустотелый баллистический наконечник из латуни, доводивший радиус оживала до четырех калибров (4 CRH). Заряд метательного пороха (нитроглицеринового баллиститного, цилиндрического трубчатого марки RPC/12) заключался в двух укладках неодинакового веса, причем большая его часть (96 кг) была упакована в традиционный двойной шелковый картуз, а меньшая — в латунную гильзу весом 59 кг с ввинчиваемой в её дно непосредственно перед стрельбой запальной трубкой. Подобное разделение заряда объяснялось системой принятого для германских орудий затвора клинового типа. Латунная гильза практически идеально обеспечивала его обтюрацию, а создание отлаженных технологий изготовления цельнотянутых тонкостенных гильз большого диаметра на германских заводах снимало проблему их массового производства для комплектования линкоров боезапасом. Правда в этом случае приходилось считаться с возрастанием нагрузки, сообщаемой именно этими латунными гильзами, общий вес которых для «Байерна» доходил до 43 т. Каждая установка главного калибра состояла из вращающейся части (поворотной платформы с установленными на ней в подцапфенных кронштейнах орудий со станками — общий вес каждой качающейся части 105 т, механизмами заряжания и подачи, а также бронированного прикрытия) и жёсткого барабана высотой от погона башни до пола снарядного погреба. Орудийный стол поворачивался на погоне поверх подбашенного барабана на 144 стальных шарах диаметром по 165 мм. Каждое 15" орудие устанавливалось в станке литой стали, к переднему краю которого крепился броневой щит толщиной 100 мм для прикрытия амбразуры. Этот щит почти вплотную примыкал к лобовой броне башни и боковым противоосколочным накладкам, обеспечивая хорошую, хотя и не вполне адекватную в случае прямого попадания, защиту. Отдачу при выстреле воспринимали гидравлические компрессора с глицериновым наполнителем и пневматическое противооткатное устройство. Для вертикального наведения использовались зубчатые сектора из кованой стали, приболченные к верху опорного барабана.23 Орудийные установки "Байерна", сохраняя в целом преемственность с установками 11" и 12" орудий предшествующих классов германских дредноутов, несли в себе немало усовершенствований. В первую очередь это касалось системы подачи, тщательный расчёт которой позволил расположить её вертикальные линии в пространстве между 15" орудиями. Это определило разнесение осей последних друг от друга на расстояние 3700 мм. В предшествующей двухорудийной 12"/50 установке («Гельголанд», «Кайзер», «Кёниг», «Дерфлингер») это расстояние составляло лишь 2700 мм, поскольку снаряды поступали в боевое отделение за казенной частью непосредственно в их осях, а полузаряды — с наружных сторон казенной части. Ко времени разработки орудийных установок «Байерна» эта система подверглась усовершенствованию, поскольку она выносила чувствительные пороховые заряды в непосредственную близость к стенке башни и недостаточно обеспечивала их безопасность от возможного попадания осколка при поражении тяжёлым снарядом борта башни в этом месте. В новых 15" башнях зарядники выходили в боевое отделение между орудиями, чьи массивные казённые части вместе со станками, компрессорами и прочими крупногабаритными частями обеспечивали дополнительную защиту этому теоретически уязвимому узлу. Подача боезапаса в боевое отделение установки и заряжание орудия происходили в следующей последовательности. Снаряд и оба полузаряда (в шёлковом картузе и латунной гильзе) поднимались по стволу подачной трубы, разделённой на две половины (своя для каждого орудия) прямо в боевое отделение. Боеприпасы выталкивались вспомогательным цепным прибойником на специальный зарядный стол, который после этого перемещался в горизонтальном направлении к казённой части орудий. Снаряд и полузаряды, находившиеся в специальных полукольцевых кронштейнах, последовательно опускались до совмещения их осей с осью канала ствола и поочерёдно досылались главным прибойником (гидравлического типа) в орудие. После этого зарядный стол возвращался в исходное положение между орудиями за комплектом для очередного выстрела, затвор закрывался и орудие было готово к выстрелу. После производства очередного выстрела, при открывании затвора, латунная гильза с надетой на нее плотной кожаной покрышкой автоматически выталкивалась из каморы и падала в подвешенный вплотную под орудием отдельный лоток. После возвращения зарядного стола в первоначальное положение гильза выпадала из башни через специальное отверстие (впоследствии все стреляные гильзы из ценной латуни сдавались в переработку).
15" орудия «Байерна», подобно орудиям всех предшествующих германских дредноутов, заряжались на постоянном угле (+2,5°). Таким образом, новая система подачи боезапаса, с введением промежуточного дополнительного узла — зарядного стола — позволяла существенно понизить общее время заряжания, поскольку обеспечивала всем её элементам возможность работать одновременно и независимо друг от друга. Этого не было в установках британского флота (а также проектировавшихся по их принципу установках итальянского, русского и японского флотов), заряжавшихся на переменном угле. Особенностью орудийных установок линкоров класса «Байерн» являлось отсутствие перегрузочного поста для боеприпасов, как это было принято в британских (итальянских, русских, японских) дредноутах, а также, отчасти, на германских дредноутах предшествующих серий. Отделение башни, расположенное непосредственно под боевым, заключало в себе гидравлические механизмы вертикального наведения и все гидравлические трансформирующие устройства, механизмы зарядника, а также электромоторы горизонтального наведения и непосредственно подачи. Зарядник поднимался без перегрузки в промежуточном посту прямо в боевое отделение. Ещё одной интересной особенностью было наличие вспомогательного перегрузочного снарядного отделения на 12 снарядов — по шесть на орудие. По одному снаряду изготавливалось для подачи, остальные находились в гнёздах, откуда они подавались наверх к орудиям вручную особым зарядником. В это вспомогательное отделение снаряды грузились заблаговременно лишь при определённом угле поворот башни. «Байерны» стали первыми кораблями германского флота, на которых орудийные установки приводились отчасти гидравликой. От традиционной английской гидравлической системы новая германская отличалась тем, что механизмы, трансформирующие электрическую энергию в гидравлическую, были расположены внутри башни, а не вне её. Определённым недостатком этой системы стала её общая сложность, а также значительный уровень шума и вибрация внутри башни. Гидроприводы имели следующие башенные механизмы германских сверхдредноутов — прибойники орудий, вертикальное наведение, открытие и закрытие затвора, зарядники и зарядные столы. Электромоторами приводились в действие горизонтальное наведение и непосредственно подача. Полный цикл заряжания составлял 26 с. Помимо механического заряжания, все башенные механизмы могли приводиться в действие вручную, но при этом скорость заряжания падала в несколько раз. Непосредственно под станками орудий, в подбашенном отделении, устанавливались два электродвигателя наводки — главный и вспомогательный. Первый, мощностью 60 л.с, питался от мотор-генератора в 90 кВт, по схеме Вард-Леонарда. Каждая башня могла работать от любого из двух генераторов, находящихся в разных помещениях. Вспомогательный электродвигатель для наводки (шунтовый, мощностью 8,4 л.с), мог работать от главной или вспомогательной электропроводки, проходящей в башню. Гидравлическая энергия вырабатывалась двумя трехплунжерными насосами, каждый насос приводился непосредственно сцепленным с ним шунтовым электродвигателем в 150 л.с. Получаемая таким путём энергия использовалась для вертикальной наводки орудий, для подъёма боезапаса по главным элеваторам, для подачи зарядов, для прибойников и для управления затворами орудий (все эти операции имели и дублированный ручной привод). Для главных элеваторов боезапаса имелся и вспомогательный ручной привод (сериес-мотор, работающий в качестве генератора при опускании подъемника).24 Опорой вращающейся части установки служил жёсткий барабан, имеющий в плане форму восьмигранника, чётные грани которого представляли собой не отрезки прямой, а фрагменты дуги описанной вокруг этого восьмиугольника окружности. Этот барабан склёпывался из 25мм листов в два слоя и усиливался рёбрами жёсткости (высотой 200 мм
и толщиной 10 мм), отстоявшими друг от друга на расстояние 980 мм. Стальной настил верхней палубы проходил через броню барбетов первой, второй и третьей башен и крепился к жёсткому барабану, а в четвёртой установке настил под башенным погоном был выведен наружу и крепился к барбетной броне. Жёсткие барабаны устанавливались на средней палубе и основной опорой для них служили поперечные и продольные переборки, установленные на настил двойного дна. 15" снаряды линкора складировались в погребах на специальных стеллажах, причём укладка производилась поперёк корабля. Погреба были достаточно просторны, к стеллажам имелся свободный доступ. Помещение вокруг подачной трубы, при отсутствии в этом месте герметического закрытия от пламени, почти полностью было занято снарядной платформой. Участки палуб, смежные с отсеками, где имелась высокая температура (машинные и котельные отделения), и переборки, примыкающие к угольным ямам, обшивались деревом. Вокруг погреба были проложены трубы охлаждения. Снарядный погреб мог быть затоплен забортной водой через спринклерную систему, расположенную над стеллажами и погрузочными лотками. При погрузке снарядов в погреба они опускались вниз посредством специального устройства с электроприводом. Дойдя до погреба, податчик со снарядом останавливался, приводился в горизонтальное положение и разгружался. Согласно последующей оценке англичан, это устройство «...остроумно и хорошо работает, но весьма сложно и некомпактно». Вокруг подачной трубы специальной подачной камеры не предусматривалось, заряды хранились в центральном помещении и непосредственно подавались к подачной трубе. Это помещение не было защищено от форса огня сверху в моменты открытия створок загрузочной дверцы в подачной трубе, через которую подавались заряды. При использовании боковых погребов они также оказывались открытыми со стороны центрального помещения. По наружному периметру каждой группы погребов башен (и носовой, и кормовой) зарядные погреба также обшивались деревом. Охлаждение погребов производилось посредством рассольных змеевиков, затопление предусматривалось спринклерной системой от электротурбонасосов. Заряды, несмотря на их немалый вес, поднимались и переносились вручную, для чего были разработаны оригинальные и удобные приспособления. Противоминная артиллерия состояла из 16 150мм/45 орудий «образца 1906 г.» (С/06), расположенных в отдельных казематах на верхней палубе подобно тому, как это практиковалось до этого на всех классах германских дредноутов, начиная с «Фон дер Танн». Орудия имели раздельно-гильзовое заряжание, заряд пороха находился в латунной гильзе, обеспечивавшей надежность и значительное удобство хранения, транспортировки и заряжания, а также обтюрацию. Каждое 150мм орудие имело свой погреб боезапаса, откуда снаряд и заряд подавались наверх индивидуальным элеватором типа нории, непроницаемым для пламени и приводимым в действие от электродвигателя, со скоростью подъема 18 м/мин. Все погреба вспомогательного калибра были оснащены системой охлаждения и затопления по типу погребов главного калибра. Боезапас на каждое 150мм орудие составлял 160 выстрелов (всего 2560 выстрелов на корабль). Проектом предусматривались восемь 88мм зенитных орудия в 45 калибров длиной «образца 1913 г.» (С/13) с установкой их на полубаке по два с обеих сторон от каждой дымовой трубы. Однако реально ни «Байерн», ни «Баден» так никогда не несли их полного штатного числа. Так, «Байерн» при вступлении в строй был оснащён лишь двумя зенитными орудиями, установленными на штатных местах кормовой (третьей, считая от носа) пары, и лишь в конце 1917 г. получил два следующих орудия во время его ремонта после участия линкора в захвате Балтийских островов. Все четыре 88мм пушки сформировали на нём кормовую группу подле второй дымовой трубы. Что же касается «Бадена», то на
нём первоначально были установлены два орудия у передней трубы, позднее дополненные двумя орудиями подле задней трубы (на штатных основаниях второй и третьей пар).
Главный калибр
Главный калибр линкора состоял из восьми 380-мм морских орудий (нем. 38-cm SK L/45), размещённых в четырёх двухорудийных башнях Drh LC/1913. Боекомплект 60 бронебойных и 30 фугасных снарядов на ствол[8] (760 на корабль).
Зенитная артиллерия
Проектом предусматривалось наличие восьми 88-мм зенитных орудий «образца 1913 года», однако на деле «Байерн» так и не получил их все: при вступлении в строй на нём было только два зенитных орудия, и лишь в конце 1917 года к ним были добавлены ещё два[9]. Четыре орудия сформировали кормовую группу в районе второй дымовой трубы.
Минно-торпедное вооружение
Кратко
Пять подводных 600-мм торпедных аппаратов типа H-8: носовой и четыре бортовых, установленных с углом снижения 2° и повёрнутых на 20° в нос от траверза. Боезапас составлял 4 торпеды на аппарат (20 — на весь корабль)[10].
600-мм торпеды типа H-8, разработанные в 1912 году и впервые применённые на линейном крейсере «Лютцов», были самыми мощными торпедами периода Первой мировой войны. Дальность выстрела торпедой составляла 13 000 м при скорости хода 28 узлов[10].
Бортовые аппараты были оснащены специальными направляющими для выпуска торпеды, осуществлявшегося посредством сжатого воздуха, для чего в каждом из торпедных отсеков имелись по два компрессора с электродвигателями двойного действия мощностью 80 л. с.[10]
Крышка носового торпедного аппарата, размещавшегося в нижней части форштевня, увеличивала сопротивление корабля примерно на 2 %
Развёрнуто
Торпедное вооружение германских сверхдредноутов состояло из пяти подводных аппаратов — носового и четырёх бортовых, установленных с углом снижения 2° и повернутых на 20° в нос от траверза. Оси труб отстояли на 4 м ниже конструктивной ватерлинии судна (носовой — на 5,8 м). Торпеды имели калибр 600 мм и относились к типу Н-8, разработанному в 1912 г. и впервые применённому на «Лютцове». Они стали самыми мощными торпедами периода Первой мировой войны. Боезапас составлял 20 торпед (по четыре на каждый аппарат), длиной по 7 м с боевым зарядом в 250 кг тротила. Полный вес снаряжённой торпеды равнялся 2160 кг. Дальность выстрела достигала 13000 м при скорости хода торпеды 28 уз. Бортовые аппараты имели специальные направляющие для выпуска торпеды, осуществлявшегося посредством сжатого воздуха, для чего в каждом из торпедных отсеков имелись по два компрессора с электродвигателями двойного действия мощностью 80 л.с. Погрузка торпед Н-8 в их отсеки осуществлялась на «байернах» с верхней палубы с помощью подъёмных грузовых стрел и переносных станин. Поданная на палубу стрелой торпеда подвешивалась затем под станиной в вертикальном положении и через горловину погрузочного палубного люка опускалась вглубь корпуса корабля. С помощью талей она постепенно переводилась из вертикального в горизонтальное положение, до тех пор пока не устанавливалась строго горизонтально на своём месте. В траверзных аппаратах торпеды перезаряжались сверху, поскольку иной способ заряжания был невозможен из-за недостатка места.
Противоминное вооружение
Шестнадцать казематных 150-мм/45 орудий «образца 1906 года» (нем. 15 cm L/45 Sk) раздельно-гильзового заряжания, располагавшихся в отдельных казематах на верхней палубе побортно. Боезапас на орудие — 160 выстрелов (2560 на корабль)[9]. Каждое орудие имело собственный погреб боезапаса, оснащённый системами охлаждения и затопления по типу погребов главного калибра.
Средства связи, обнаружения, вспомогательное оборудование
Модернизации и переоборудования
История службы
Кратко
15 июля 1916 года корабль был зачислен в состав Флота Открытого моря[12], став пятой единицей III эскадры линкоров («Кёниг», «Кронпринц», «Маркграф», «Гроссер Курфюрст», флаг контр-адмирала Пауля Бенке).
С 7 по 16 августа 1916 года являлся флагманским кораблём флота.
Операция «Альбион»[править | править вики-текст] Основная статья: Операция «Альбион» С 11 октября 1917 года «Байерн» участвовал в операции «Альбион», целью которой был захват Моонзундских островов. На островах располагались батареи русской береговой артиллерии, прикрывавшие подходы к Рижскому и Финскому заливам («Моонзундская позиция»); воды возле островов изобиловали минными полями.
По плану операции «Байерн» должен был подавить русскую батарею № 34 (4 × 120-мм орудия), прикрывавшую пролив Соэлозунд. 12 октября в 5:30 утра линкор, выдвигавшийся на огневую позицию, был сотрясён сильным взрывом. Сигнальщики, не выдержав нервного напряжения, тут же доложили о перископе подводной лодки. Противоминная артиллерия линкора открыла шквальный огонь по неведомому противнику[13]. Однако на деле «Байерн» был поражён не подводной лодкой: линкор наскочил на русское минное поле, выставленное 12 августа 1917 года с минзага «Припять» и тральщиков «Груз» и «№ 15». Через несколько часов на кромке этого минного заграждения подорвался «Гроссер Курфюрст», а спустя две недели (29 октября) — «Маркграф»[13].
Русская якорная гальваноударная мина образца 1908 года поразила линкор в районе носового отделения бортовых торпедных аппаратов, находившегося вне основного контура подводной защиты — в наиболее неудачном для корабля месте. Взрыв мины спровоцировал взрыв двенадцати баллонов со сжатым воздухом, находившимся под давлением 30 атмосфер. В результате был затоплен не только отсек бортовых торпедных аппаратов, но и отсек носового торпедного аппарата. Корабль принял более 1000 тонн забортной воды и начал быстро погружаться носом в воду. Эффективная система спрямления дифферента позволила быстро принять воду в кормовые отсеки и винты корабля остались под водой. Поперечная переборка, отделявшая переднее отделение ТА от погреба боезапаса орудий ГК, выдержала напор воды, позволив локализовать затопление корпуса. Тем не менее, вода всё же медленно поступала внутрь через ослабленные взрывом листы обшивки, и нос корабля осел в воду по самые клюзы.
В то время как аварийные партии продолжали вести борьбу за живучесть и затопление ещё не казалось значительным, на линкоре было принято решение продолжить выполнение боевой задачи. В 6 часов утра германские миноносцы подошли на дистанцию 20 кабельтовых к мысу Тоффри, после чего по ним открыла огонь русская батарея № 34, накрыв миноносец А-28. Bayern и помогавший ему лёгкий крейсер «Эмден» открыли огонь по батарее, принудив её замолчать. Однако через 15 минут батарея вновь открыла огонь по миноносцам и вспомогательным судам, промерявшим проход к фарватеру Соэлозунда, вынудив линкор и крейсер на ответный обстрел. Сосредоточенный огонь тяжёлых орудий заставил батарею замолчать.
После выполнения боевой задачи линкор самым малым ходом был отведён в бухту Тагалахт, спешно оборудовавшуюся тыловыми службами в качестве обустроенной якорной стоянки морского отряда вторжения. Здесь команда сумела завести на пробоину пластырь и установила надёжные подкрепления переборок, способные выдержать напор принятой воды.
Развёрнуто
Байерн» начал серию ходовых и артиллерийских испытаний 18 марта 1916 г. и проходил их в течение почти 2,5 месяцев. Окончание испытаний 31 мая совпало с датой Ютландского сражения.68 Прохождение полного курса боевой подготовки заняло ещё около полутора месяцев, и 15 июля корабль был зачислен в состав Флота Открытого моря. Сверхдредноут стал пятой единицей в III эскадре линкоров («Кёниг», «Кронпринц», «Маркграф», «Гроссер Курфюрст», флаг контр-адмирала Пауля Бенке). Будучи ещё не полностью боеготовым к моменту Ютландского сражения, «Байерн» не принял в нём участия, однако боевой дух его молодого экипажа значительно окреп под влиянием успешных действий в этом грандиозном сражении его собратьев по соединению. 25 июля на новый линкор, стоявший вместе с главными силами Флота Открытого моря на якоре в Вильгельмсхафене, нанес визит король Баварии Людвиг III. С 7 по 16 августа «Байерн» являлся флагманским кораблём флота. После Ютландского сражения, в котором впервые за всю войну померялись силами соединения линкоров противников, немцам стали более ясны слабые места англичан, и германское морское командование начало несколько оптимистичнее смотреть на возможный исход новой встречи главных сил противоборствующих флотов. Июнь, июль и начало августа 1916 г. ушли на спешное устранение боевых повреждений, и к середине августа все дредноуты Флота Открытого моря, за исключением линейных крейсеров «Зейд- лиц» и «Дерфлингер», пострадавших особенно тяжело, снова были готовы к походу.69 Штаб флота разработал новую масштабную операцию против Гранд-Флита, в которой действующей приманкой должны были послужить все германские дредноуты, а вышедший в море мощный британский флот уничтожен, или сильно сокращён, массированными торпедными ударами множества подводных лодок, заблаговременно развернутых на путях следования британских эскадр на перехват главных сил немцев. «Байерн», самый мощный корабль флота, был придан отряду линейных крейсеров (I разведывательная группа). В ней после гибели «Лютцова» остались в строю только «Мольтке» и «Фон дер Танн» — отнюдь не сильнейшие корабли, в то время как «Зейдлиц» и «Дерфлингер » все ещё ремонтировались. Помимо новейшего сверхдредноута с 15" артиллерией, командующий Флотом Открытого моря адмирал Рейнхард Шеер выделил в состав авангарда главных сил ещё два линкора из состава III эскадры — «Маркграф» и «Гроссер Курфюрст». Этот сводный отряд (командир — контр-адмирал Фридрих Бёдикер, флаг на «Мольтке») должен был следовать в 20 милях впереди основного ядра линкоров Флота Открытого моря, в состав которого на этот раз не должно было входить ни одного додредноута. Англичане, благодаря помощи русских союзников ещё с начала войны свободно читавшие германские коды, получили информацию о готовящейся операции задолго до её нача-ла, и 18 августа 1916 г., за день до выхода немцев, Гранд-Флит вышел в море. Далеко не все германские лодки к этому моменту закончили развёртывание, и британский командующий Джон Джеллико потерял от удара из-под воды лишь один лёгкий крейсер — «Ноттингем», торпедированный U-53. Однако и у адмирала Шеера дела сразу пошли далеко не так, как планировалось. Во время выхода из Гельголандской бухты патрулировавшая там британская лодка Е-23 торпедировала линкор «Вестфален», который был вынужден вернуться. Сразу после этого лодка всплыла и радиограммой доложила о точном местонахождении Шеера. У Джеллико было 29 линкоров (из них восемь с 15" артиллерией против одного лишь «Байерна» у немцев) и шесть линейных крейсеров, германский же флот насчитывал теперь лишь 17 линкоров и два линейных крейсера, т.е. был практически вдвое слабее. Утром 19 августа 1916 г. флоты быстро сближались. Видимость была исключительно хорошей и ожидание упорного боя сделалось всеобщим. Однако Шеер не получил от своих лодок ещё ни одной радиограммы о выводе из строя хотя бы одного линкора англичан. В конце концов он приказал ложиться на обратный курс. И хотя германские лодки U-63 и U-66 потопили на обратном пути ещё один британский лёгкий крейсер («Фал- мут»), можно было считать, что операция немцев кончилась неудачей. Первый выход «Байерна» в море не дал ему возможности блеснуть мощью своих огромных орудий.70 19 октября 1916 г., ровно через два месяца после того, как «Байерн» вернулся с III эскадрой из своего первого и единственного боевого похода на якорную стоянку в устье Яде, его собрат «Баден» был предъявлен к сдаче. Испытания второго германского сверхдредноута начались 5 ноября и затянулись до февраля будущего года. 14 марта 1917 г. он был включён в состав флота и, приняв командующего со всем его штабом, сразу стал, как это было запланировано ещё при его строительстве, флагманским кораблём флота, сменив на этом поприще линкор «Фридрих дер Гроссе». В последующие за этим полгода активность обоих германских сверхдредноутов, как, впрочем, и всех остальных линкоров Флота Открытого моря, ограничивалась эпизодическими учениями и манёврами в Северном море до широты Гельголанда, а на Балтике — районом Готенхафен— Данциг.71 С осени 1916 г., в то время как всё внимание германского морского командования постепенно переключилось на подготовку к массированной подводной войне, на кораблях Флота Открытого моря появились первые признаки усталости команд. Однако если настроение на лёгких силах — подводных лодках, эсминцах и тральщиках, постоянно занятых выполнением своих разнообразных заданий в море, было в общем удовлетворительным, то в офицерских каютах и матросских кубриках стоящих на приколе могучих дредноутов всё больше утверждались раздражение и апатия. Этому способствовало не только вынужденное бездействие кораблей и их экипажей, но и сокращение продовольственных норм, даже принимая во внимание тот факт, что качество пищи не шло ни в какое сравнение с довоенным. Наиболее знающих офицеров и опытных старшин-специалистов переводили с дредноутов для формирования экипажей новых подводных лодок, строительство которых с каждым днём набирало обороты. На линкорах, месяц за месяцем отстаивавшихся в Вильгельмсхафене, росло разочарование команд в своих бронированных гигантах и копился горючий материал для будущих стихийных матросских выступлений. По всему чувствовалось неотвратимое приближение момента исполнения мрачных пророчеств дальновидного командира «Байерна» Макса Ганна, который 17 мая 1916 г., ещё до Ютландского сражения, писал одному из своих друзей: «Только одно может сейчас ещё спасти флот — следует искать боя с главными силами английского флота, даже вблизи английского побережья, чего бы это нам не стоило. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Мы должны теперь одним ударом ясно доказать наше право на существование, иначе после войны мы можем собирать наши пожитки...». Как и все тяжёлые корабли Флота Открытого моря, «Байерн» и «Баден» эпизодически покидали свои стоянки и отправлялись отрабатывать задачи боевой подготовки и совместного маневрирования с собратьями в Немецкой бухте или прибрежных районах южной части Балтики. После непродолжительных экзерсиций линкоры вновь возвращались к своим бочкам и для их команд продолжали тянуться томительные серые будни... В начале октября 1917 г. «Байерну» представилась возможность несколько стряхнуть с себя оцепенение последних месяцев. Вместе с III эскадрой линкоров он был включён в состав «Морского отряда особого назначения», задачей которого была переброска, прикрытие и обеспечение десантной операции корпуса генерала фон Катена по захвату островов Моонзундского архипелага в Балтийском море. Необходимость проведения этой операции диктовалась обстановкой, сложившейся на приморском фланге Восточного фронта после занятия кайзеровской армией Риги 1 сентября 1917 г. Для обеспечения фланга в этом районе от русского контрудара с морского направления германское командование решило вторгнуться морскими силами в Рижский залив и вытеснить оттуда русский флот. С целью обеспечения надежной связи с базами флота через Ирбенский пролив было также необходимо прочно завладеть выходами в Рижский залив и овладеть островами Эзель и Моон. Таким образом, стратегическое значение островов Моонзундского архипелага для сухопутного фронта заключалось в том, что господствовать в Рижском заливе мог только тот, кто владел ими. Задания разработки комбинированной операции германской армии и флота, в которой «Байерну» довелось впервые обрушить на противника всю мощь своих огромных орудий — операции «Альбион», были даны 17 сентября 1917 г. приказом кайзера, в котором говорилось: «Для господства в Рижском заливе и обеспечения фланга Восточного фронта надлежит совместным ударом сухопутных и морских сил овладеть островами Эзель и Моон и запереть для неприятельских сил Большой Зунд ...».73 Германский штаб подошел к планированию предстоящего вторжения на острова с традиционной тщательностью. Были изучены все обстоятельства гео- и гидрографического характера будущего театра военных действий, скрупулезно обобщены многочисленные данные разведки о составе и дислокации противостоящих русских сухопутных и морских сил. С особенным вниманием изучалось состояние береговой обороны и расположение минных заграждений. 24 сентября 1917 г. последовал приказ командующего VIII армией генерала Оскара фон Гутье, послуживший сигналом начала совместной операции выделенной морской группы и десантного корпуса. Для осуществления захвата и удержания островов выделялась группировка сухопутных войск, основу которой составляла 42-я пехотная дивизия, усиленная двумя пехотными полками, штурмовыми батальонами, пятью тяжёлыми артиллерийскими батареями, саперными, миномётными, автомобильными и другими подразделениями и командами — всего 24600 офицеров и нижних чинов при 40 орудиях и 220 пулемётах. Перевозка десантного корпуса морем и её обеспечение возлагались на «Отряд особого назначения» (командующий — вице-адмирал Эрхард Шмидт, флаг на линейном крейсере «Мольтке»), в состав которого входили значительные силы. Помимо «Байерна» с III эскадрой линейных кораблей (четыре линкора класса «Кёниг», флаг контр-адмирала Бенке), оперативная морская группа включала IV эскадру линкоров (пять кораблей класса «Кайзер», командующий вице-адмирал Вильгельм Сушон).74 Десять самых мощных дредноутов Флота Открытого моря были включены в состав эскадры Шмидта не случайно. Изо всех германских линкоров именно корабли этих двух серий обладали наиболее надёжной конструктивной защитой корпуса, что в обстановке повышенной минной опасности на Балтике было особенно актуально для ценных тяжёлых единиц кайзеровского флота, призванных сокрушить своими тяжёлыми орудиями русские береговые батареи и открыть путь штурмовым отрядам вглубь островов. Значительность линейных сил отражала также и опасения относительно возможного вступления в дело с русской стороны четырёх дредноутов класса «Севастополь» с их многочисленной и мощной артиллерией.75 В состав оперативной группы входили также девять лёгких крейсеров, 56 эсминцев и миноносцев, а также большое число тральщиков, подводных лодок и вспомогательных судов, всего более 300 кораблей и судов. С воздуха операцию обеспечивали девять дирижаблей и 94 самолета морской и сухопутной авиации. Собрат «Байерна» — флагманский линкор Флота Открытого моря «Баден» — на время десантной операции на Балтийские острова (6-15 октября 1917 г.) переводился вместе с оставшимися дредноутами в Киль, чтобы парировать возможное вторжение британских морских сил в Балтийское море. Высадка десанта была запланирована в бухте Тагалахт на западном побережье острова Эзель, единственно пригодной, по расчётам германского командования, для задачи подобного рода. Только эта бухта была достаточно велика, чтобы вместить весь транспортный флот, обеспечивая одновременно последнему достаточную защиту от ударов противника и от господствующих осенью ветров. При входе в бухту находились две русские береговые батареи (№45 — четыре 6"/45 орудия и №46 — два 6745 орудия), однако это обстоятельство скорее рассматривалось немцами как благоприятное, поскольку германский штаб обоснованно полагал встретить в хорошо защищенном артиллерией водном районе меньшую плотность минных полей. Обе русские батареи предстояло подавить мощной артиллерией дредноутов ещё до того, как транспорты с войсками приблизятся к месту высадки десанта. После этого, согласно планам германского командования, должна была последовать атака на Аренсбург — административный и военный центр архипелага, в то время как германские боевые корабли будут подавлять сопротивление русских морских сил Рижского залива. Для нанесения отвлекающего удара против полуострова Сворбе намечалось высадить отвлекающий десант. Ликвидация угрозы флоту в бухте Тагалахт предполагала надежное закрытие пролива Соэлозунд (между островами Эзель и Даго), защищенного русскими минными полями и батареей №34 (четыре 120мм/50 орудия, введена в строй в середине марта 1916 г.). Задача подавления этой небольшой батареи была возложена именно на мощные орудия «Байерна».76 Местом сбора флота вторжения была назначена Либава. В предрассветной дымке 11 октября 1917 г. перед ней появились приземистые силуэты десяти линкоров во главе с «Мольтке», только что пришедших из Данцигской бухты, где в Пуциге, защищенном полуостровом Гала и сетевыми заграждениями, они приняли полный запас угля. Это был сигнал к выступлению главных сил обеспечения операции в направлении Эзеля. Не заходя на рейд, дредноуты одной длинной кильватерной колонной двинулись на северо-восток. В полдень за ними последовали транспорты с войсками. Переход осуществлялся 11- 12-узловым ходом, с интервалами между судами, достаточными с точки зрения безопасности следования в районе повышенной минной опасности. На закате 11 октября колонна линкоров, охраняемая по обеим сторонам шедшими зигзагообразными курсами миноносцами 6-й и 8-й флотилий, приблизилась к кромке огромного германского минного поля, расположенного западнее Эзеля. Курс держали по высланным вперёд плавучим маякам. Шедшая впереди флотилия тральщиков обследовала путь в полосе шириной 1200 м. Пройдя своё минное поле, флот в 2 часа ночи встал на якорь в семи милях к северу от бухты Тагалахт, в условленной точке, которую в темноте обозначала открытым в сторону моря световым сигналом всплывшая на поверхность подводная лодка, заблаговременно высланная для этого вперёд. В 4 часа утра дредноуты снялись для занятия огневых позиций — «Байерн» к северо-востоку, на траверз мыса Тоффри,
III эскадра — для обстрела батареи №46, а IV — для подавления батареи №45 у
Тагалахт («Кайзер» и «Принц-регент Луитпольд») и демонстрационного обстрела наиболее мощной русской батареи №43 (четыре 12752 орудия) на мысе Церель в южной части Эзеля («Кайзерин», «Фридрих дер Гроссе», «Кёниг Альберт»).77 На море лежал туман, шла изморозь, видимость была ничтожная. Дул слабый зюйд- зюйд-ост, волнение моря не превышало 1-2 балла. Стояла полная тишина, русская береговая артиллерия не подавала никаких признаков жизни. В 5 час. 30 мин. утра «Байерн», ещё не полностью занявший позицию для открытия огня, потряс сильный взрыв. Несколько сигнальщиков линкора, нервы которых были на пределе, немедленно доложили о наблюдении перископа подводной лодки, и 150мм артиллерия корабля открыла ураганный огонь по неведомому подводному противнику. На флагманском «Мольтке» решили, что «Байерн» уже начал обстрел русских батарей на Тоффри и Памерорт, и командующий эскадрой отдал по радио приказ на открытие огня остальным линкорам. Операция «Альбион» началась. Однако неприятность, случившаяся с «Байерном» в предрассветной мгле,78 отнюдь не была вызвана успехом торпедной атаки из-под воды. Линкор попал на русское минное заграждение, выставленное 12 августа 1917 г. с минного заградителя «Припять» и тральщиков «Груз» и «№15» (бывший миноносец №208). Через несколько часов на кромке этого заграждения подорвался «Гроссер Курфюрст», а спустя две недели — «Маркграф». Но если оба «кёнига» получили пробоины в средней части корпуса, обеспеченной развитой системой защиты от подводных взрывов и приняли по 260-280 т воды, то для их более внушительного собрата ситуация обернулась гораздо серьёзнее. «Байерн» был поражен русской миной (якорная гальваноударная «образца 1908 г.» с тротиловым зарядом весом 115 кг) в районе носового отделения траверзных торпедных аппаратов, вне основного контура конструктивной подводной защиты корабля, иными словами, в наиболее неудачном для него месте. Положение усугубилось ещё и тем, что вследствие взрыва мины взорвались 12 баллонов со сжатым воздухом, предназначенным для пуска торпед, где он находился под давлением 30 атмосфер. В результате помимо торпедного отсека траверзных торпедных аппаратов был затоплен и отсек носового аппарата, общее количество принятой воды превысило 1000 т, и нос линкора от приложения огромного веса на значительном плече от поперечной оси инерции судна начал быстро уходить под воду. Правда, благодаря совершенной системе спрямления дифферента удалось быстро принять воду в кормовые отсеки и винты корабля остались под водой. Поперечная переборка на 117 шпангоуте, отделяющая переднее отделение торпедных аппаратов от погреба боезапаса 15" орудий, выдержала, и затопление корпуса было локализовано. Однако, несмотря на все меры, ослабленные вокруг места взрыва листы обшивки продолжали медленно пропускать воду, критический дифферент линкора на нос сохранялся, и он в итоге осел в воду по самые клюзы. Пока аварийные партии корабля продолжали отчаянную борьбу за живучесть и картина распространения воды ещё не приняла угрожающего характера, на линкоре было решено приступать к выполнению боевой задачи. Как уже упоминалось выше, оперативная задача «Байерна» и сопровождавшего его лёгкого крейсера «Эмден» заключалась в подавлении русской береговой батареи №34 на мысе Тоффри и поддержке миноносцев, которые должны были пройти Соэлозунд, обозначить в нём проходы, произвести промеры Кассарского плеса и поддержать огнём продвижение отвлекающего десанта от Паме- рорта к Ориссару и далее на остров Моон. В 6 час. утра, в то время как на «Байерне» спешно предпринимались меры по спрямлению подорванного корабля и заводке пластыря, флотилия миноносцев подошла на дистанцию 20 кб к Тоффри, была опознана наблю-
Развёртывание германского флота в начале операции «Альбион» ( с 0 до 6 час. 12 октября 1917 г.) и подрыв «Байерна» на мине
дателями с батареи и подвергнута обстрелу с нее. Флагманский А-28 получил попадание в корму и подводную пробоину. Поврежденный «Байерн» и «Эмден» немедленно открыли огонь по батарее и принудили её к молчанию. Однако через 15 минут русская батарея вновь открыла огонь по германским эсминцам и вспомогательным кораблям, промеряющим проход к фарватеру Соэлозунда, и вновь подверглась сосредоточенному огню с «Байерна» и «Эмдена», чтобы замолчать, наконец, навсегда. Подорванный линкор самым малым ходом был доведён до бухты Тагалахт, которая спешно оборудовалась тыловыми подразделениями флота в качестве обустроенной якорной стоянки морского отряда вторжения. Здесь, за двойным сетевым заграждением длиной 12 км, надёжно перегораживающим вход в бухту от возможных атак неприятельских подводных лодок, силами команды, наконец, завели пластырь на пробоину и установили надёжные подкрепления переборок для восприятия напора принятой воды. Откачка её из затопленных отсеков долго не приносила успеха, и лишь 27 октября, дождавшись относительно подходящей погоды, заметно осевший на нос «Байерн» двинулся в Киль для ремонта. Однако 500-мильный переход по суровой осенней Балтике в обстановке по-прежнему высокой минной опасности и активных действий подводных лодок союзников не обошелся без происшествий. Под действием ударов волн и давления огромных масс воды от 9-узлового хода, вызванного опасением торпедной атаки из-под воды, пластырь был сорван и произошло сильное выпучивание переборок, еле-еле сдерживающих воду. Корабль снова принял около 1000 т воды, скорость упала до 4 уз и он с большим трудом был наконец доведён до Киля, куда прибыл 31 октября 1917 г. «Байерн» был введён в док 3 ноября и оставался в нём почти два месяца — до 27 декабря 1917 г. Во время ремонта были не только восстановлены набор и обшивка корпуса в районе минной пробоины, но и демонтированы носовые подводные траверзные торпедные аппараты, а их большой отсек разделён несколькими переборками на более мелкие дополнительные водонепроницаемые отсеки (эта же операция была вскоре осуществлена и на «Бадене»). Помимо этого, на корабле была установлена вторая пара 88мм зенитных орудий, также подле кормовой трубы.81 23 апреля 1918 г. состоялся последний выход Флота Открытого моря. «Байерн» и «Баден » участвовали в нём (причём «Байерн» — несмотря на лёгкие повреждения, полученные им при посадке на мель 15 апреля в устье Яде) — первый как рядовой корабль III линейной эскадры, а второй как флагман флота под флагом адмирала Шеера. Целью операции было уничтожение кораблей союзников, сопровождавших скандинавский конвой. Главные силы флота осуществляли дальнее прикрытие эскадры линейных крейсеров («Гинденбург», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн»), которые должны были нанести мощный удар по части англо-американского флота. Операция началась с выхода из строя линейного крейсера «Мольтке», до сих пор неизменно пользовавшегося репутацией наиболее удачливого корабля, который потерпел тяжелую аварию турбины, потерял винт и принял свыше 2000 т воды. На буксире он был отведён в базу, получив по пути торпеду в середину корпуса с британской лодки Е-42. Отряд линейных крейсеров прошёл в северном направлении до предполагаемого пути конвоя, но никого не обнаружил, поскольку конвой в 34 судна уже миновал опасное место, а другой конвой в 40 судов только готовился к выходу из Росайта. Единственным результатом этого последнего похода германских тяжёлых кораблей было то, что союзники отодвинули пути своих конвоев ближе к северу.82 В конце августа 1918 г. «Баден» с кайзером Вильгельмом II на борту, сопровождаемый линейным крейсером «Дерфлингер», а также лёгкими крейсерами «Эмден», «Карлсруэ» и эсминцами, совершил плавание от Вильгельмсхафена до Гельголанда и обратно, причём
при возвращении в Куксхафен на нём произошла небольшая поломка в котельном отделении, не повлекшая за собой серьёзных последствий. В то же время единственным событием, несколько украсившим монотонные будни «Байерна», стало его временное назначение в период с 23 сентября по 3 октября 1918 г. флагманским кораблём III эскадры (командующий вице-адмирал Гуго Крафт).83 11 августа 1918 г. флаг адмирала Шеера был спущен на «Бадене». Прославленный командующий уходил, чтобы возглавить Адмирал-штаб, и его последней оперативной разработкой на этом поприще стал план окончательного генерального сражения противостоящих друг другу пятый год огромных масс британских и германских дредноутов. План этот, будучи проработанным со всей немецкой тщательностью, в основе своей оставался одной огромной авантюрой. Германский тыл разваливался на глазах, неограниченная подводная война не внесла перелома в ход борьбы на море и не смогла сбросить британскую удавку с горла задыхающейся в блокаде германской экономики. Отчаянный план Адмирал-штаба был согласован с новым командующим Флотом Открытого моря, заступившим на место Шеера — его правой рукой во всех прежних походах адмиралом Францем Хиппером, внесшим в основной замысел много новых деталей. Согласно главной идее кайзеровских адмиралов, предполагалось использовать активность морских сил союзников у фландрского побережья, где германские легкие крейсера и эсминцы должны были нанести удар по транспортам и боевым кораблям их прикрытия, а параллельно по десяткам транспортов с вооружением и другими военными грузами для войск союзников, скопившихся в устье Темзы. Тяжёлые корабли выделялись для прикрытия этой операции — линкоры у берегов Фландрии, а линейные крейсера — в устье Темзы. Эти главные силы, как и в августе 1916 г., выставлялись в качестве приманки для Гранд-Флита, который на своем пути к месту боя с немцами должен был наткнуться на поставленные накануне плотные минные поля, а затем подвергнуться сосредоточенным атакам десятков подводных лодок. Но и дредноутам Флота Открытого моря германскими стратегами была уготована отнюдь не пассивная роль — вне зависимости от действия мин и подводных лодок они должны были пойти «в последний, решительный бой» с англичанами и сражаться до победного конца или, что было гораздо более вероятным, до их славной погибели. Местом действия этой новой огромной драмы должны были стать воды южной части Северного моря. 27 октября 1918 г. Шеер подписал все распоряжения, и начало операции было назначено на следующий день.84 Однако жертвенный характер этого плана, уместный в 1914 г. и даже в 1916 г., совершенно не учитывал обстановки осени 1918 г., когда в среде матросов, бывших ещё совсем недавно опорой империи и германского духа, господствовали совершенно иные настроения. Сбор главных сил был назначен на рейде Яде. Истинная цель операции скрывалась, а в качестве предлога, как обычно, выдвигалась необходимость проведения больших манёвров, назначенных на следующий день. Но огромное скопление кораблей вызвало беспокойство команд и вылилось в ряде случаев в открытое неподчинение. Более того, неповиновение командирам высказывалось на лучшей части германских тяжелых кораблей — линкорах III эскадры. На «Кёниге», «Байерне», «Маркграфе» и «Кронпринце Вильгельме»85 матросы толпами собирались на баке, выкрикивали антивоенные лозунги и громко требовали мира. В общем, проигрыш войны уже ясно чувствовался всеми — от кайзера Вильгельма до разнорабочего на верфи, полночи вынужденного простаивать в очередях на получение эрзац- жиров и ничтожной порции хлеба с отрубями. Понимали это и германские адмиралы, планировавшие последний поход Флота Открытого моря против более чем вдвое сильнейшего англо-американского флота. Но кайзеровские морские стратеги хотели использовать перспективу страшных потерь, которые неминуемо должны были понести союзники в жестоком отчаянном сражении с великолепным германским противником, для торговли за смягчение условий перемирия, неотвратимость которого уже висела в воздухе. Однако матросы бронированных колоссов кайзеровского флота, большая часть которых была не меньшими патриотами Германии, чем водившие их в бой прославленные адмиралы, рассуждали иначе. По мнению подпольного «Союза моряков», имевшего влияние среди команд каждого корабля, самоубийственное сражение с линейными эскадрами англо-американцев в канун «мировой коммуны» было способно расстроить мирные переговоры и уничтожить несколько десятков тысяч матросов — лучшую часть будущих бойцов революции, гвардии пролетариата в грядущих классовых битвах. Так или иначе, но немецкие матросы единодушно не хотели отдавать свои жизни в последнем морском сражении уже проигранной войны. В 10 час. вечера 29 октября, за два часа до запланированного выхода в море, вахтенный офицер «Бадена», на котором в этот момент командующий Флотом Открытого моря Хип- пер проводил последнее совещание перед походом, доложил ему об отказе III линейной эскадры выполнять приказания. К тому же едва ли не самую большую опасность для планов командования таили и настроения в кубриках самого «Бадена», матросы которого волновались и угрожали, что сверхдредноут, этот бронированный плавающий командный пункт германской армады, в море не выйдет. В полночь, на которую было назначено выступление, поступил новый доклад — о бунте команд на линкорах «Гроссер Курфюрст», «Гельголанд» и «Тюринген». Хиппер был вынужден отложить выход в море на сутки. Однако и на следующий день порядок на дредноутах не был водворён. Утром 31 октября германский командующий решился на крайние меры. Мятежный «Тюринген» был взят в клещи двумя эсминцами и подводной лодкой U-135, подошедшей на дистанцию торпедного залпа. И хотя «Гельголанд» сделал попытку прийти на помощь собрату, наведя свои 150мм орудия на эсминцы и лодку, противостояние для восставших матросов кончилось неудачей — высадившиеся на борт «Тюрингена» две сотни морских пехотинцев загнали восставших на бак, где те капитулировали по прошествии двух минут после предупреждения о том, что по ним будет открыт огонь. Спустя несколько минут сдались и восставшие на «Гельголанде». Более 500 человек из команд обоих линкоров было арестовано.86 Подавив бунт на тяжёлых кораблях, Хиппер отдал приказ рассредоточить их на несколько дней по разным базам — решение, приведшее вскоре к роковым последствиям. III эскадра — «Байерн» и все четыре мятежных "кёнига" — была отправлена каналом Кайзера Вильгельма в Киль. Здесь 3 ноября около 500 матросов с них собрались в одном из парков, где в результате зажигательных речей их вожаков-социалистов вся наэлектризованная толпа, выросшая после присоединения портовых рабочих и прочих сочувствующих до 20 тысяч человек, отправилась с песнями к городской тюрьме освобождать политзаключенных. Там произошла стычка с патрулём, появились убитые и раненые. Ночью восставшие вооружились на кораблях и в арсеналах, а 4-го весь город был уже в их руках. Началась цепная реакция восстания, линкоры III эскадры один за другим спускали флаги с императорским черным орлом, а их место занимали красные полотнища революции. К вечеру 6 ноября все базы флота были уже в руках восставших. 9 ноября отрёкся кайзер, пало правительство, а 11-го утром новый кабинет правых социал-демократов принял условия союзников и подписал соглашение о перемирии... Оно вступило в силу в тот же день — 11 ноября 1918 г. Основную скрипку в составлении его статей играли, конечно, англичане, и ряд положений, относящихся к бывшему кайзеровскому флоту, был ими зафиксирован в статье XXIII: две самых сильных германских линейных эскадры (пять «кайзеров», четыре «кёнига» и «Байерн»), шесть линейных крейсеров
(включая сюда неготовый «Макензен», который, как полагало британское Адмиралтейство,
вот-вот должен был вступить в строй), восемь лёгких крейсеров и 49 эскадренных миноносцев должны были быть интернированы. Все подводные лодки в течение 14 дней подлежали передаче в руки союзников. Местом интернирования надводных кораблей вплоть до подписания мирного договора была избрана акватория главной базы британского флота на Оркнейских островах — Скапа-Флоу. Серым осенним утром 21 ноября 1918 г. германский флот под командованием вице-адмирала Людвига фон Рейтера, ведомый британским лёгким крейсером «Кардиф», прибыл к Росайту, где был встречен всем Гранд-Флитом в составе 260 вымпелов, включая эскадру из пяти американских линкоров. Британские корабли в двух кильватерных колоннах уходили далеко за горизонт на многие мили. Командующий Гранд-Флитом Дэвид Битти постарался приготовиться к любым неожиданностям со стороны немцев — команды на британских кораблях стояли по местам, орудия были заряжены. Строй германских кораблей, предводительствуемый линейным крейсером «Зейдлиц», медленно втянулся в широкий коридор между британскими эскадрами, которые затем сделали поворот на 16 румбов «все вдруг», и повели бывшего противника в Росайт. Вечером того же дня, когда все корабли — и победители, и побеждённые — разместились на якоре в заливе Фирт-оф-Форт, ни до, ни после этого никогда больше не видевшего такого огромного количества дредноутов, флаги на германских кораблях по сигналу Битти были спущены. Впечатление от церемонии у всех присутствующих было огромно. Это означало конец эпохи дела всей жизни кайзера Вильгельма II и его гросс-адмирала Тирпица — их Флота Открытого моря. Формулировка поднятого при этом британским командующим Битти сигнала была почти нокаутирующей: «С заходом солнца кораблям германского флота спустить флаги и впредь без особого разрешения не поднимать».87 После этого неухоженные, грязные и ржавые германские корабли, лишенные их флагов, совершили свой последний марш в бухту Скапа-Флоу. Англичане торжествовали победу, ещё не ведая, какой потрясающий сюрприз преподнесет им этот некогда гордый флот в их собственной главной базе семь месяцев спустя...
Гибель
Скапа-Флоу
Британские власти не разрешали сходить на берег немецким морякам даже для короткой прогулки. Сообщение между кораблями германской эскадры было также запрещено. Многочисленным вооруженным дрифтерам, служившим в качестве судов охраны обширного рейда, был дан приказ, ввиду предупреждения перемещения личного состава с одного германского корабля на другой, открывать огонь по всякой шлюпке, спущенной с любого из кораблей Рейтера. После прибытия интернированного флота к месту его пребывания на германских кораблях было произведено сокращение экипажей — до 200 офицеров и матросов на линейных крейсерах, 170 на линкорах, 60 на лёгких крейсерах и 30-40 на эсминцах. Все остальные были отправлены на пароходе в Германию. 7 января 1919 г. в Скапа-Флоу из Киля прибыл «Баден». Перегон сверхдредноута на присоединение к интернированной германской эскадре был осуществлён под нажимом дополнительных требований союзников, посчитавших его достойной заменой недостроенному линейному крейсеру «Макензен». Сопровождавший бывший флагманский линкор кайзеровского флота легкий крейсер «Регенсбург» забрал с него большую часть экипажа и 16 января вернулся назад в Вильгельмсгафен.88 Для немцев вновь потянулись унылые серые будни... Помимо смертельной тоски и ужасающего однообразия их силы ослабляла недостаточная и почти несъедобная пища. Согласно условиям перемирия, провизия на интернированный флот поступала из Германии, где и так ощущался острый недостаток в продуктах пи- тания, и германские корабли в Скапа-Флоу снабжались родиной очень скудно, продукты к тому же приходили в ужасном состоянии. Мясо и овощи попадали на корабли в испорченном виде, хлеб прибывал отчасти заплесневевшим и пропитанным морской водой. Моряки британских сторожевиков отворачивались, проходя мимо германских кораблей, на палубах которых раскладывался этот провиант для просушки. По их свидетельству, такие продукты были непригодны даже для того, чтобы отправить их на корм скоту. Чтобы хоть как-то протянуть, на интернированных кораблях в ход пошли небольшие неприкосновенные запасы продовольствия, а затем матросы на них принялись даже ловить рыбу и чаек.89 Настроение моряков германского флота было в общем довольно подавленным. В ноябре 1918 г., вскоре после восстания, когда Флот Открытого моря последний раз вышел из Вильгельмсхафена держа курс на север, матросы, со свойственным немцам оптимизмом надеялись, что к Рождеству их увидят возвращающимися в родные порты. Германские моряки поначалу полагали, что британцы встретят их, свергших власть «ответственных за войну тиранов», с распростертыми объятьями «как братьев». Немцы действительно верили, что в Англии вспыхнет революция вскоре после прибытия сдавшегося флота, и эта надежда жила у них вплоть до марта 1919 г. Опубликование британскими газетами условий мирного договора пробудило германских моряков от этой спячки и заставило их быстро понять, что они ещё очень далеки от всемирного братства наций, о котором мечтали. Однако ознакомление с условиями мира повлияло на личный состав кораблей неодинаково. Некоторые из матросов под впечатлением этого изменили свои взгляды и снова сделались такими же патриотами, какими они были в 1914 и 1916 гг., большинство же под влиянием этих новостей ушло в лагерь социалистов-радикалов. Несмотря на то, что обстановка на большинстве кораблей оставалась удовлетворительной, патриотическое настроение многих матросов было подавлено. Лидеры радикально настроенного большинства старались убедить моряков, что условия мира были потому так жестоки, что новое правительство Германии предало революцию и находилось под влиянием трусливых и эгоистичных индивидуалистов. В силу этого они объясняли, что не обязаны больше служить такому правительству, поскольку теперь уже не состоят на действительной морской службе и являются гражданами и «свободными рабочими». Хотя офицеры и старались убедить матросов в том, что их точка зрения и доводы неосновательны, социалистам удалось приобрести немало сторонников на борту каждого корабля. Их агитация вызвала в середине мая 1919 г. беспорядки на флагманском «Фридрихе дер Гроссе». Возмущение было подавлено в течение двух дней с помощью подошедших к борту дредноута двух британских эсминцев и высадившихся на него вооруженных команд со сторожевиков, при этом даже обошлось без кровопролития. После этого происшествия адмирал Рейтер со своим небольшим штабом перебрался на лёгкий крейсер «Эмден». В конце мая все эти события укрепили решение командующего эскадрой отослать половину из почти 5000 остававшихся на кораблях матросов в Германию. Рейтер считал это решение единственным выходом, хотя знал, что не может рассчитывать на пополнение эвакуированных людей. Англичане одобрили этот план. Известие об отправке на родину вызвало бурную радость на борту германских кораблей. Трудно было найти добровольцев, которые остались бы на борту кораблей, и соответствующее количество команды пришлось оставлять приказом, хотя среди старшин и унтер-офицеров добровольцев оказалось даже больше, чем было нужно. В середине июня в Скапа-Флоу пришли два транспорта, чтобы захватить всех, кого назначили на возвращение в Германию. Все офицеры оставались на борту интернированных кораблей. На линкорах и линейных крейсерах оставалось по 50-60 добровольцев, на лёгких крейсерах и эсминцах по 30-40. 19 июня 1919 г. в два часа пополудни германские транспорты вышли из Скапа-Флоу, увозя свыше 2700 человек.90 Непосредственной связи интернированного флота с Германией не было, поскольку англичане демонтировали радиостанции со всех кораблей. Поэтому германское правительство не могло непосредственно сноситься с командующим флотом. Весь обмен информацией между ними проходил через британские власти. В тот же день, когда транспорты со списанными матросами вышли в море, все оставшиеся надёжные команды получили письменный приказ адмирала Рейтера пустить свои корабли на дно. Некоторые получили этот приказ даже несколько раньше. Любопытно, что этот крамольный приказ был развезён на германские корабли ничего не подозревавшим английским дрифтером, который служил в качестве почтового судна и один раз в день перевозил почту с флагманского корабля Рейтера на остальные корабли. В приказе германского адмирала давались детальные инструкции о сигналах, о принятии мер безопасности и об отношении к британцам. Технические детали затопления были предоставлены на усмотрение командиров кораблей. В письменных предписаниях Рейтер объяснял причины, которые побудили его принять решение затопить флот. В понедельник 23 июня перемирие кончалось. Если в этот день мир не подписывался, а адмирал Рейтер был уверен в этом, поскольку условия его были совершенно неприемлемы, было более чем вероятно, что англичане безотлагательно откроют враждебные действия и захватят германские корабли. В силу этого его обязанностью было не допустить, чтобы эскадра попала в их руки неповрежденной. Германский флот не мог ни защищаться, ни уйти в открытое море, следовательно, оставалась единственная возможность не допустить этого захвата — затопить весь флот. По получении распоряжений адмирала на борту всех кораблей произошли одинаковые сцены. Командиры кораблей собрали свои небольшие команды и объявили о решении командующего, подробно останавливаясь на его доводах. Это известие всеми без исключения было встречено с энтузиазмом. Немедленно приготовили к открытию подводные торпедные аппараты и кингстоны, а спасательные шлюпки — к спуску. Личный состав германских кораблей как будто переродился. Приказ адмирала воодушевил даже тех, кто до этого не отличался особой лояльностью; теперь же все преисполнились решимостью спасти хотя бы честь их бывшего непобедимого флота. 21 июня 1919 г. было ярким солнечным днём. На темно-голубом небе взошло солнце, и лёгкий западный ветерок слегка рябил поверхность моря. Сторожившие германский флот линкоры британской I линейной эскадры вице-адмирала Сиднея Фримантла снялись с якоря в 9 час. утра и двинулись в море на проведение учебных торпедных стрельб, вскоре за ними последовали эсминцы — все кроме трёх, стоявших на ремонте (на одном из них можно было даже развести пары). Таким образом, теперь ничто не мешало проведению распоряжений адмирала Рейтера в жизнь. Весь вопрос был теперь в том, отдаст ли он приказ сегодня или будет ждать до понедельника 23 июня, когда истекал срок перемирия. Все глаза были устремлены на сигнальный рей флагманского линкора. Согласно приказу, на носу и в корме каждого германского корабля было по сигнальщику. Первый же из них, кто прочитал сигнал флагмана, должен был передать его командиру своего корабля, который, в свою очередь, передавал сигнал следующему, и так далее по всей линии. В 11 час. 20 мин. на сигнальных фалах «Фридриха дер Гроссе» взлетел сигнал: «Все наверх! ». Десять минут спустя последовало второе распоряжение: «Одиннадцатый параграф сегодняшнего приказа — подтверждение». Это безусловно означало, что следовало выполнить приказ о затоплении, заключавшийся в одиннадцатом параграфе распоряжений Рейтера, и каждый корабль, отрепетовав сигнал, должен был показать, что он им понят.
Тотчас же началось большое возбуждение среди сигнальщиков, передававших эти сигналы от корабля к кораблю. Британские вооруженные дрифтеры, постоянно курсирующие между германскими кораблями, всё ещё не могли понять, что происходит. На германских кораблях, стоявших в центре линии, ещё продолжали активно сигнализировать, когда «Фридрих дер Гроссе» начал стремительно крениться на левый борт. На остальных кораблях эскадры в это время открывали торпедные аппараты, конденсаторы и все кингстоны. Штоки забортных клапанов ударами кувалд изгибались так, что их нельзя было закрыть, рукоятки и маховики кингстонов выбрасывались за борт. Теперь уже ничто не могло спасти германский флот. Вода стремительно хлынула в чрева стальных гигантов, команды бросились к шлюпкам. В этот момент на кораблях эскадры в последний раз взвился германский военно-морской флаг. События быстро следовали одно за другим. На германских дредноутах ревели сирены, на нескольких линкорах корабельные оркестры играли гимн «Германия превыше всего». Большинство больших кораблей быстро погружались в воду, часть из них кормой, задрав форштевни высоко над водой. Многие линкоры и линейные крейсера при гибели переворачивались вверх днищем. Уходящие на дно гиганты являли собой апокалиптическое зрелище. Их исполинские туши заваливались на борт, переворачивались вверх килем, шлюпки и катера сыпались в воду, шлюпочные краны отрывались, мачты со страшным скрежетом переламывались. Внутри уходящих на дно левиафанов стоял глухой грохот: орудийные установки срывались с оснований, сорвавшиеся с фундаментов механизмы крушили все на своем пути, паровые котлы взрывались. Выходящий воздух вздымал фонтаны воды, холодное море, всасываемое в бездонные стальные утробы, заставляло издавать их чудовищные звуки. «Байерн» и «Баден», стоявшие на якорях ближе всех к флагманскому линкору Рейтера «Фридрих дер Гроссе», оперативно приступили к выполнению последнего в их короткой боевой судьбе приказа. «Байерн», находившийся на более глубоком месте, чем его собрат, принимал воду через кормовые траверзные торпедные трубы, а также многочисленные кингстоны и заборные патрубки машинно-котельных отделений, и быстро садился кормой. Его главный шлюпочный кран левого борта, сорвавшись со стопоров, развернулся перпендикулярно борту и раскачивался из стороны в сторону. Несколько чудом сделанных в этот момент фотографий передают весь драматизм гибели огромного корабля. Когда орудия четвёртой башни погрузились в воду, форштевень линкора поднялся высоко вверх и из клюза левого борта вывалился и повис низко над водой массивный якорь. «Байерн» уходил на дно кормой, все глубже оседая в воду и кренясь на левый борт. На гафеле линкора продолжал развиваться императорский военно-морской флаг, а на ноке фока- рея — сигнал адмирала фон Рейтера, призывающий к последней, самоубийственной жертве. Вскоре нос ещё выше поднялся из воды, и корабль, потеряв остатки продольной остойчивости, грузно повалился на левый борт. В 14 час. 30 мин. огромный линкор, перевернувшись вверх днищем, пошел на дно Скапа-Флоу одним из последних германских дредноутов — лишь «Дерфлингер», «Гинденбург» и «Маркграф» из последних сил боролись с потоками воды, чтобы вскоре разделить судьбу остальных германских кораблей. Гибель «Бадена» происходила не так эффектно, как уход с поверхности моря его собрата. Открытых торпедных аппаратов на нём оказалось недостаточно, чтобы быстро заполнить корабль водой. «Баден» погружался медленно. Очнувшиеся от оцепенения англичане перебили на нём подрывными патронами якорные цепи, завели буксирные концы и принялись тащить линкор на мелководье в бухту Сванбистер. Там линкор и сел окончательно на дно, причем его полубак возвышался над водой. В это время эскадра вице-адмирала Фримантла вернулась в Скапа-Флоу и стала на якоря. Из спасательных шлюпок с германских кораблей образовались четыре длинные колонны, которые шли на буксире у четырёх британских сторожевиков вдоль всей возвратившейся эскадры. В полдень 22 июня британская эскадра снялась с якоря и пошла в Инвергордон, перевозя моряков германского флота, теперь уже в качестве военнопленных, в лагерь для их содержания на берегу, куда в качестве охраны был отряжен батальон колониальных стрелков. Перед этим командиров германских кораблей доставили на борт флагманского британского линкора «Ривендж». Их выстроили на юте по левому борту под охраной вооружённого караула морской пехоты, в то время как напротив, по правому борту, выстроился британский командный состав. Адмирала Рейтера и начальника его штаба вывели из рядов и поставили перед строем германских офицеров. Появился британский командующий Фримантл и, с трудом сдерживая ярость, прорычал сквозь зубы: «Честные моряки всего мира неспособны на подобный поступок, за исключением, разве, ваших людей». Смысл его дальнейшей речи заключался в том, что германский адмирал действовал «как изменник», совершивший «деяние, которое нельзя расценить иначе как предательство». Логика этих слов при менее трагичных обстоятельствах могла бы показаться смехотворной, и сам Фримантл, поостыв впоследствии от былой ярости, заявил: «Я. не могу не испытывать симпатии к фон Рейтеру, который сумел сохранить достоинство, оказавшись не по своей воле в чрезвычайно затруднительном и оскорбительным для его чести положении». В то время, когда британский флагман метал на борту «Ривенджа» на голову германского адмирала громы и молнии, Рейтер лаконично ответил, что во всем происшедшем виноват лишь он один, и, помедлив, добавил, что всякий британский морской офицер, поставленный в подобное положение, поступил бы так же.В Германии весть о гибели когда-то гордого флота от рук собственных команд вызвала шквал эмоций. В стране, раздавленной статьями Версальского мира, едва ли не каждый был готов согласиться со словами отставного адмирала Хиппера, который, узнав о потоплении германскими моряками своих кораблей, сказал, что «истинно германский дух не угас». И поэтому когда в январе 1920 г. фон Рейтер и 1860 его бывших подчинённых вернулись домой, их встречали как героев.
Командиры
Март 1916—декабрь 1916 — капитан-цур-зее Макс Ган; Декабрь 1916—август 1918 — капитан-цур-зее Генрих Рохард; Август 1918—декабрь 1918 — капитан-цур-зее Гуго Доминик; Капитан-лейтенант Альбрехт Мейсснер — начальник команды при интернировании.
Галерея изображений
Примечания
- ↑ Назван в честь Королевства Бавария (нем. «Königreich Bayern»)
Литература и источники информации
Виноградов С.Е. - Сверхдредноуты кайзера - Байерн и Баден (Линкоры германского флота) Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Эту статью требуется викифицировать!Пожалуйста, оформите её согласно правилам оформления статей. |
- Наполнить статью внутренними ссылками
- Сократить текст
