Гневный (1936)
Эта статья редактируется участником mindfreak133 в рамках конкурса «Вики-спринт №2: Корабли ВМФ СССР».
За нарушение правил конкурса или создание помех в его проведении предусмотрены наказания. Просьба воздержаться от правок.
Гневный
 ВМФ СССР |
| 27 ноября 1935 года Заложен |
| 13 июля 1936 года Спущен на воду |
| 30 октября 1938 года Введен в строй |
| 23 июня 1941 года Гибель |
| 1425 / 1715 т. Водоизмещение (стандартное/полное) |
| 112,5 / 10,2 / 3,1 м. Размерения (длина/ширина/осадка) |
Артиллерия главного калибра
- 4×1 130/50-мм Б-13.
Универсальная артиллерия
- 2×76-мм 34-К;
- 2×45-мм 21-К;
- 2х12,7-мм пулемёта.
Содержание
История создания
Предпосылки к созданию
К началу 1930-х годов в составе Военно-Морских Сил (ВМС) РККА, как тогда назывался наш весьма немногочисленный флот, было всего семнадцать эскадренных миноносцев (ЭМ) — «новиков» (12 — на Балтийском море и 5 — на Черном). Их артиллерийское (102-мм орудия) и торпедное (калибра 450 мм) вооружение, механизмы и другое оборудование, созданные перед первой мировой войной, недостаточные скорость хода и дальность плавания уже не соответствовали достигнутому к тому времени мировому техническому уровню развития военного кораблестроения. Такие ЭМ не могли решать с высокой эффективностью расширившиеся боевые задачи кораблей своего класса.
Оперативно-тактические возможности подводных лодок (ПЛ) и торпедных катеров (ТКА), строившихся с конца 1920-х годов высокими темпами также не позволяли считать их универсальными средствами обороны морских рубежей. Достройка трех заложенных в 1913 году легких крейсеров (КРЛ) типов «Светлана» и «Адмирал Нахимов», строительство по программам 1926 и 1929 годов восемнадцати сторожевых кораблей (СКР) типа «Ураган» и трех лидеров ЭМ (ЛД) типа «Ленинград», не решали в полном объеме острой проблемы требуемого усиления легких сил флота, без чего нельзя было ни заметно обновить Морские силы Балтийского и Черного морей, ни создавать новые — на Севере и Дальнем Востоке. Отправной точкой в создании эсминца проекта 7 можно считать появление предварительного ТТЗ на проектирование эскадренного миноносца, призванного заменить устаревшие «новики». Это задание рассматривалось в Техническом управлении ВМС РККА в октябре 1929 года. Первоначально облик и элементы нового корабля сильно напоминали все тот же «Новик»: водоизмещение 1300 т, 100-мм артиллерия главного калибра, разве что скорость повышалась до 40 узлов, а калибр торпед — до 533 мм (вместо прежних 450 мм). То есть имело место некоторое количественное увеличение, вполне соответствовавшее тенденциям мирового кораблестроения.
Вместе с тем опыт Первой мировой войны свидетельствовал, что эскадренный миноносец как наиболее универсальный корабль флота неуклонно превращался из чисто торпедного корабля в артиллерийско-торпедный. Поэтому усиление огневой мощи эсминцев межвоенного периода происходило в первую очередь за счет увеличения калибра и баллистических характеристик артиллерийских установок. В этом отношении первый вариант техзадания не отвечал духу времени, и командование Морских сил Балтийского моря раскритиковало его, настаивая на вооружении будущих эсминцев 130-мм пушками — такими же, что предлагались для проектировавшихся лидеров проекта.
Рассмотрение предэскизных проектов нового эсминца продолжалось в течение трех лет. Единодушия не было: сказывались и колебания во взглядах советского руководства на роль флота, и прогресс военно-морской техники, и поступавшая из- за границы информация о строившихся там кораблях. Основной проблемой стали изначально противоречивые требования: с одной стороны, будущий эсминец должен быть небольшим и недорогим, с другой — не уступать по своим ТТХ зарубежным «одноклассникам». К тому же вскоре всем стало ясно, что без использования иностранного опыта быстро разработать пригодный для крупносерийной постройки проект эсминца вряд ли удастся. Во всяком случае, создание первых советских лидеров типа «Ленинград» было сопряжено с массой проблем — сказывался длительный перерыв в проектировании боевых кораблей. Поэтому ряд ведущих специалистов-кораблестроителей отправили в командировки на зарубежные верфи.
В начале 1931 года, на базе Технического бюро Северной судостроительной верфи (ССВ), имевшего опыт проектирования СКР и ЛД типов «Ураган» и «Ленинград», для выпуска рабочих чертежей и технической документации, а также разработки проектов новых кораблей независимо от места их постройки, создали Центральное конструкторское бюро спецсудостроения (ЦКБС). Его главным инженером назначили В. А. Никитина, руководившего проектированием СКР и ЛД. Правой рукой Никитина (ответственным исполнителем работ по этим кораблям) был П. О. Трахтенберг.
Летом 1932 года разработанный НТКМ первый вариант проекта «типового ЭМ» передали ЦКБС-1, как в то время стало называться бюро, которому поручалось, параллельно с комитетом, дальнейшее эскизное проектирование корабля. В это же время делегация представителей ВМС и «Союзверфи», в то время объединявшей все судостроительные предприятия СССР, посетила Италию. Там ее внимание привлекли весьма передовые для своего времени эсминцы — «Фольгоре» и строившийся «Маэстрале». Именно последний и решили взять в качестве прототипа эскадренного миноносца «Большого флота». Итальянская фирма «Ансальдо» охотно приняла предложение о сотрудничестве. Она предоставила все необходимые чертежи и допустила наших конструкторов к изучению технологии строительства кораблей на своих заводах.
В октябре 1932 года Реввоенсовет утвердил ТТЗ на проектирование эскадренного миноносца стандартным водоизмещением 1300 т, в котором уже просматриваются характерные черты будущей «семерки»: вооружение из четырех 130-мм и трех 76-мм орудий, двух трехтрубных 533-мм торпедных аппаратов, скорость хода 40—42 узла, дальность плавания полным ходом 360 миль и экономическим ходом 1800 миль. Расположение главной энергетической установки (ГЭУ) предусматривалось линейным, а силуэт (явное влияние итальянской школы!) — однотрубным. Весьма примечателен тот факт, что при меньшем, чем у «Фольгоре» и «Маэстрале» водоизмещении, корабль должен был иметь более мощное вооружение и развивать большую скорость хода. Именно это несоответствие и стало первопричиной недостатков конструкции будущих советских эсминцев.
Наши конструкторы заимствовали у «Маэстрале» компоновку машинно-котельной установки и общую архитектуру корабля, однако отечественные вооружение, механизмы и оборудование, а главное — другой технологический уровень производства, заставили во многом отойти от прототипа. Так что реально вклад итальянских коллег, если не считать предоставления документации по своим кораблям, ограничился разработкой теоретического чертежа (фирма «Ансальдо») и прогонкой модели в опытовом бассейне в Риме.
Проектирование
Технический проект эсминца (получившего наименование «проект № 7») Совет Труда и Обороны утвердил в декабре 1934 года. Основные тактико-технические элементы его были следующими: водоизмещение стандартное 1425 т, полное 1715 т, длина наибольшая 112,5 м, ширина 10,2 м, осадка 3,3 м, скорость хода 38 узлов, вооружение — четыре 130-мм орудия, две 76-мм зенитки и два трехтрубных торпедных аппарата калибра 533 мм; экипаж — 170 человек. Следует отметить, что к тому времени большей части оборудования и вооружения не существовало даже на бумаге, и их массо-габаритные характеристики рассчитывались очень приблизительно. Однако никакого запаса водоизмещения в проект заложено не было.
Заключительные проектно-конструкторские работы проводились в крайней спешке, поскольку И.В. Сталин требовал от Наркомата тяжелой промышленности заложить первые эсминцы уже в 1935 году, а всю серию (первоначально насчитывавшую 13 кораблей, но вскоре увеличенную до 28 и, наконец, до 53 единиц) сдать флоту в рекордные сроки — в 1937 — 1938 годах. При этом реальные возможности промышленности руководством страны игнорировались, и упор делался лишь на стахановские методы и действенность системы взысканий — вплоть до предания суду всех повинных в отставании от графика... Ну, а для пущей важности саму серию эсминцев стали именовать «сталинской».
Из-за чрезвычайно сжатых сроков проектирования и отсутствия достаточного опыта конструкторами при разработке чертежей был допущен ряд серьезных просчетов. В первую очередь, это касалось конструкции корпуса — чрезмерное облегчение набора и обшивки пагубно отразилось на его прочности. Даже для плавания на закрытых морских театрах — Балтики и Черного моря, для которых изначально создавался проект 7, — корпуса кораблей оказались слишком слабыми. Что говорить о Севере и Тихом океане, где, как выяснилось, тоже должны были служить эсминцы «сталинской» серии! Причем недостаточная прочность корпуса сочеталась со значительной перегрузкой корабля, из-за чего исправить ошибку уже было не так-то просто...
Основными «поставщиками» новых эсминцев должны были стать четыре ведущих кораблестроительных завода — ленинградские имени А. Жданова (№ 190), имени С. Орджоникидзе (№ 189) и николаевские имени А. Марти (№ 198) и имени 61 коммунара (№ 200). Помимо строительства «готовых» кораблей, николаевские верфи обязали выпустить 18 так называемых «заготовок» — секций и конструкций эсминцев, которые надлежало отправить на Дальний Восток и там собрать на заводах № 199 (г. Комсомольск-на-Амуре) и № 202 (г. Владивосток). Таким образом, на создание невиданной доселе «сталинской» серии эсминцев была мобилизована практически вся судостроительная промышленность страны.
Поначалу предусмотренные программой создания «Большого флота» сроки более или менее выполнялись. Во всяком случае, первые шесть «семерок» удалось заложить в конце 1935 года, а в следующем году — и все остальные. Однако вскоре стало ясно, что завершить строительство всей серии в 1938 году не удастся. Предприятия-смежники задерживали поставки материалов, оборудования и механизмов, да и сами верфи оказались неготовыми к планируемым темпам строительства (не помогла даже круглосуточная работа цехов). Недоработки конструкторов спровоцировали затяжные баталии между судостроителями и проектировщиками, и каждая из конфликтующих сторон пыталась свалить вину на другую. В проект приходилось вносить дополнительные изменения, что задерживало строительство кораблей еще больше. До конца 1936 года удалось спустить на воду только семь эсминцев: три в Ленинграде и четыре в Николаеве. Но главная беда пришла, откуда не ждали — роковую роль в судьбе «семерок» сыграл инцидент, произошедший у берегов далекой Испании...
Эхо испанского взрыва
Английский эскадренный миноносец «Хантер» (командир — лейтенант-командер Скарфилд) нес патрульную службу поблизости от порта Альмерия. Корабль выполнял функции наблюдателя за ходом боевых действий враждующих сторон — в Испании шла гражданская война. 13 мая 1937 года эсминец лежал в дрейфе; котел №1 находился под парами, №3 — в пятнадцатиминутной готовности. Неожиданно в 14.15 раздался мощный взрыв. Корабль сильно встряхнуло — так, что паровой котел №1 сорвало с фундамента и отбросило вперед к правому борту. Почти мгновенно были затоплены два котельных отделения, носовые погреба боезапаса, часть топливных цистерн. Сначала эсминец накренился на правый борт, затем, приняв около 900 т воды, выпрямился, но осел носом на 5,65 м и кормой на 3,36 м. «Хантер» потерял возможность идти свои ходом, однако остался на плаву и вскоре был отбуксирован крейсером «Аретьюза» в Гибралтар. После 85- дневного ремонта он своим ходом ушел на Мальту, где его полностью восстановили. Позже миноносец участвовал во Второй мировой войне и погиб 10 апреля 1940 года в бою с немецкими эсминцами у Нарвика. В то время «Хантер» считался новейшим эсминцем типа «Н» (спущен на воду в феврале 1936 года). Его стандартное водоизмещение составляло 1340 т, полное — 1800 т. Энергетическая установка линейной схемы (2 турбозубчатых агрегата и 3 паровых котла) мощностью 34 000 л.с. обеспечивала скорость полного хода в 36 узлов. Вооружение включало 4 120-мм орудия, два четырехствольных 12,7-мм пулемета и 2 четырехтрубных торпедных аппарата. Корпус корабля разделялся на 15 водопроницаемых отсеков. Комиссия Адмиралтейства, внимательно изучившая повреждения эсминца, в целом оценила его конструкцию положительно. Несмотря на силу контактного взрыва (корпус в районе 60-го шпангоута был пробит насквозь — от левого борта до правого) и затопление пяти отсеков «Хантер» сохранил достаточный запас плавучести и остойчивости (метацентрическая высота оставалась равной 0,45 м). Прочность корпуса и поперечных переборок оказалась вполне удовлетворительной. Определенную роль в ограничении распространения воды сыграло наличие водонепроницаемой нижней палубы в районе 27 — 60-го шпангоутов. Нарекания вызвала лишь недостаточная ударостойкость механизмов и приборов. Однако в Советском Союзе из случившегося сделали совсем иные выводы. Напомним, что шел год 1937-й...
"Вредительский" проект становится "улучшенным"
Через три месяца после инцидента с «Хантером», в августе, в Москве состоялось совещание Комитета обороны, посвященное разбору характеристик массово строившихся эсминцев проекта 7. На нем присутствовал лично Сталин. Информация об инциденте у испанских берегов была воспринята руководителями государства весьма своеобразно: возможность потери хода корабля с линейным расположением котельно-турбинной установки в результате единственного попадания снаряда, мины или торпеды показалась им недопустимой. А проект 7, имевший такую же схему энергетической установки, поспешили назвать «вредительским». Тот факт, что большинство эсминцев во всех флотах мира, включая и отлично зарекомендовавшие себя отечественные «новики», имело линейное расположение РЭУ, не послужил оправданием. 14 уже спущенных на воду «семерок» было приказано переделать, а остальные — разобрать на стапелях. Трудно представить, что банальный, в общем- то, подрыв британского корабля на дрейфующей мине мог вызвать столь серьезные последствия. И если убытки флота «владычицы морей» равнялись лишь стоимости восстановительного ремонта одного эсминца, то советский ВМФ получил удар куда более чувствительный...
Весьма характерно, что о реальных недостатках проекта 7 (неудовлетворительной прочности корпуса и огромной перегрузке) тогда еще не знали, и на совещании речь о них не шла. Зато недостатки мифические были раздуты до чрезвычайности. Последствия не заставили себя ждать.
По разработавшему проект 7 ЦКБ-17 (так с октября 1936 года стало именоваться ЦКБС-1) немедленно прокатилась волна репрессий. Арестовали начальника бюро В.Л. Бзежинского, главного инженера В.П. Римского-Корсакова, начальника механического отдела А.В. Сперанского, главного конструктора проекта П.О. Трахтенберга. Строительство кораблей, с таким трудом развернутое на шести заводах, приостановили.
Предложения по переделке энергетической установки «семерок» совместно готовили ЦКБ-17 и КБ завода имени А.А. Жданова. В октябре 1937 года их рассмотрела специальная комиссия, состоявшая из представителей наркоматов обороны, оборонной промышленности и тяжелой промышленности, после чего конструкторам поручили в месячный срок разработать проект 7У — «улучшенный». Эскизный проект был создан в экстренном порядке под руководством главного конструктора КБ завода имени Жданова О.Ф. Якоба. Фактически он означал возврат к одному из первоначальных вариантов, правда, задача усложнялась тем, что теперь более громоздкую ГЭУ, разбитую на два эшелона, предстояло вкомпоновать в уже готовый и без того тесный корпус. Забегая вперед, заметим, что особых преимуществ новый эсминец перед своим предшественником не имел, и многие профессионалы не без оснований именовали «семерку—У» «ухудшенной». Полную техническую документацию заказчик получил в течение следующего года; окончательный проект наркомат ВМФ утвердил 29 августа 1938 года.
Тем временем стало ясно, что программа строительства эсминцев оказалось сорванной. Заместителю наркома оборонной промышленности И.Ф. Тевосяну удалось убедить генсека в том, что переделка всех «семерок» по «улучшенному» проекту сильно затянет сроки сдачи кораблей флоту — в условиях надвигающейся войны это было крайне опасно. Сталин неохотно согласился с предложением достроить 29 эсминцев по проекту 7, и лишь следующие 18 — по проекту 7У. Последние 6 строившихся единиц, находившихся в низкой степени готовности, решили разобрать.
В течение 1938 и начале 1939 годов 18 корпусов «семерок», находившихся на стапелях ленинградских заводов №190, №189 и николаевского №200, были перезаложены по «улучшенному» проекту. При этом у почти готовых корпусов пришлось демонтировать ряд конструкций — в основном в районе машинно-котельных отделений. Первоначально планировалось перезаложить и все дальневосточные эсминцы, но поскольку работы во Владивостоке и Комсомольске-на-Амуре из-за слабости производственной базы и без того велись в экстремальном режиме, от этого отказались. В результате «семерки-У» вошли в состав лишь двух флотов — Балтийского и Черноморского.
В феврале 1938 года близ Севастополя начались ходовые испытания «Бодрого». В сентябре должна была состояться его приемка, однако эсминец не достиг контрактной 38-узловой скорости, ставившейся во главу угла заказчиком. Пришлось вернуть корабль на верфь для переборки машин. В итоге первым вступил в строй балтийский «Гневный», вышедший на испытания почти на 3 месяца позже «Бодрого». Именно «Гневный» и принято считать головным кораблем всей серии эсминцев.
Постройка и испытания
Из-за жестких требований высшего руководства, по старинке считавшего, что стоимость корабля прямо пропорциональна его размерам, кораблестроители стремились втиснуть самое мощное вооружение в минимальное водоизмещение эсминцев. В результате перегрузка «семерок» превысила все разумные пределы. Например, эсминцу «Гремящий» по спецификации полагалось иметь стандартное водоизмещение 1425 т и полное 1955 т, реально же на испытаниях в 1939 году оно составляло соответственно 1612 т и 2215 т, а в мае 1943-го — 1820 т и 2350 т. Заводские испытания головного эсминца «Сторожевой» в октябре 1939 года преподнесли неприятный сюрприз: во время циркуляции корабль внезапно сильно накренился — так, что возникли серьезные опасения за его остойчивость. Экстренно проведенное кренование показало, что метацентрическая высота вместо положенных 50 см составила всего 39 см. Одновременно вскрылась и значительная перегрузка эсминца по сравнению с проектом. Для выявления причин сложившейся ситуации и устранения недостатков серийно строившихся кораблей создали межведомственную комиссию из представителей наркоматов ВМФ и судостроительной промышленности. Тщательное исследование кораблестроительных элементов спущенных на воду эсминцев показало, что перегрузка накапливалась из-за нескольких причин: несоблюдения весовой дисциплины при постройке, несоответствия веса многих систем и механизмов заложенному в проекте, множества изменений, вносившихся в чертежи уже в ходе строительства. В мае 1940 года, обобщая опыт эксплуатации первых «семерок», нарком ВМФ И.Г. Кузнецов в своем докладе Сталину отметил недостаточную прочность их чрезмерно облегченных корпусов. Очередная комиссия под председательством В.И. Першина рекомендовала усилить набор палубы полубака и бортов. Разумеется, это еще больше увеличивало перегрузку. Исследование остойчивости эсминцев проектов 7 и 7У проводились под руководством профессора Военно-морской академии инженер-контр-адмирала В.Г. Власова. Результаты оказались неутешительными. Так, метацентрическая высота вместо проектного значения в 1 м оказалась существенно ниже: у «Грозящего» на заводских испытаниях при стандартном водоизмещении 1629 т — 0,52 м и при нормальном 1912 т — 0,69 м; у «Быстрого» по результатам кренования в 1940 году при стандартном водоизмещении 1670 т — 0,48 м и при нормальном 1975 т — 0,74 м. С «семерками-У» дело обстояло еще хуже. В отчетной спецификации эсминца «Сердитый» стандартное водоизмещение значилось равным 1686 т и метацентрическая высота — 63 см. В приемном акте заводских испытаний 1940 года — соответственно 1735 т и 52 см. А по результатам кренования в том же году — 1835 т и 39 см! Для повышения остойчивости В.Г. Власов предложил уложить в трюм кораблей чугунные чушки в качестве балласта. Поскольку это еще больше увеличивало перегрузку, представители ЦКБ-17 были против: они считали достаточным прием жидкого балласта в цистерны вместо израсходованного топлива. Но в октябре 1940 года комиссия под председательством А.А. Жданова выбрала первый вариант. В 1940 — 1941 годах твердый балласт уложили на «Грозный» (82 т), «Громкий» (80 т), «Гремящий» (71 т), «Разумный» (72 т), «Разъяренный» (68 т), «Сокрушительный» (67 т). С марта 1941-го по июль 1942 года подобным образом поступили и с «семерками-У»: на «Сердитый», «Славный», «Строгий», «Стойкий» и «Способный» уложили по 120 т балласта, на «Стройный» — 126 т, «Страшный» — 119 т, «Совершенный» и «Свободный» — по 116 т, «Свирепый» — 110 т, «Сильный» — 89 т. Трудно сказать, насколько оправданным было это решение. Опыт эксплуатации показал, что у «семерок», не загруженных балластом, особых проблем с остойчивостью не возникало. Можно привести некоторые цифры: например, у «Грозного» в 1944 году при стандартном водоизмещении 1855 т метацентрическая высота равнялась 0,61 м и при нормальном 2120 т — 0,76 м. У «Грозящего», не имевшего твердого балласта, в мае 1945 года при таком же водоизмещении (1856 т и 2145 т) эти значения были ниже, но находились в допустимых пределах — соответственно 0,42 и 0,63 м. Или еще один показательный пример: в ноябре 1941 года эсминцы «Сообразительный» и «Способный» в штормовых условиях эскортировали транспорты из Батуми к Босфору. На «Способном» в междудонном пространстве находилось 120 т чугунных чушек, на «Сообразительном» твердого балласта не было. В момент поворота на обратный курс, когда на кораблях оставалось примерно по 200 т топлива, начальная поперечная метацентрическая высота на «Способном» равнялась 77 см, на «Сообразительном» — 62 см. Но после приема в топливные цистерны 100 т забортной воды метацентрическая высота на втором корабле увеличилась до 70 см. Постепенно замещая расходуемый мазут водой, «Сообразительный» вернулся в базу с таким же значением метацентрической высоты, в то время как на «Способном» она снизилась до 60 см. Другой экстремальный случай — оказание помощи «Сообразительным» лидеру «Ташкент» в июне 1942 года. Тогда эсминец, опять-таки не имевший твердого балласта, принял на верхнюю палубу около 200 т грузов и 1975 человек из числа экипажа поврежденного лидера и бывших на его борту пассажиров. Несмотря на огромную перегрузку, метацентрическая высота «Сообразительного» составила 58 см, что находится в пределах нормы. Так что все проблемы с остойчивостью эсминцев «сталинской» серии можно было бы решить, не прибегая к чрезвычайным мерам и не усугубляя их перегрузку. В ходе войны водоизмещение эсминцев выросло еще больше за счет установки дополнительного оборудования и вооружения, а также работ по подкреплению корпуса. Так, кренование «Стройного» в ноябре 1944 года показало значения стандартного водоизмещения в 1972 т и начальной поперечной метацентрической высоты в 40 см. К тому времени были выполнены работы по подкреплению корпуса (+39 т), установлены клинкеты в машинных и котельных отделениях (+0,12 т), преобразователь тока (+0,4 т), изоляция МПУАЗО (+1 т), зенитные автоматы 70-К с подкреплениями (+12,65 т), третье орудие 34-К с подкреплением (+6,85 т), дополнительные кранцы первых выстрелов (+2,2 т), бомбометы с подкреплениями (+0,78 т), обмотка ЛФТИ (+3,28т), сняты командирский катер (-2,9 т), 6-весельный ял (-0,8т), стеллажи запасных торпед (-0,8 т), полуавтоматы 21-К (-1,48 т). Обобщенные данные по перегрузке кораблей проектов 7 и 7У приведены в таблице. Полное водоизмещение балтийских «семерок-У» к концу войны составило 2530 — 2690 т. Черноморские эсминцы (в частности, «Сообразительный») имели стандартное водоизмещение на 82 т меньше спецификационного за счет более легких турбин фирмы «Парсонс» и вспомогательных механизмов фирмы «Вир». А вот мореходность «семерок» оставляла желать лучшего, даже если учесть, что требования к ней в 30-е годы существенно отличались от современных. Из-за узких обводов носовой части корпуса эсминцы сильно зарывались в волну; при волнении моря 8 баллов скорость снижалась до 5-8 узлов. Уже при 6-балльном волнении хождение по верхней палубе становилось невозможным, и кормовые помещения, имевшие вход с палубы, были недоступны. У эсминцев проекта 7У мореходные качества были еще хуже: смещение в нос надстройки усиливало зарывание в волну. Правда, этот недостаток ощущался не так сильно, поскольку «семерки-У» действовали лишь на ограниченных театрах Балтийского и Черного морей. Выход этих кораблей на просторы Тихого или Северного Ледовитого океанов несомненно вызвал бы поток нареканий в адрес их проектировщиков. Маневренность «семерок» считалась вполне удовлетворительной. Диаметр циркуляции эсминца при угле перекладки руля в 25° и скорости до 24 узлов составлял 730 м, при скорости 36 узлов — 950 м. При команде «стоп» с 24-узловой скорости корабль проходит по инерции 1000 м за 5 минут. «Способный» на испытаниях при положении руля в 15° на скорости 35 узлов разворачивался на 180° за 2 мин. 10 с, на скорости 20,5 узлов — за 5 мин. 10 с. В материалах комиссии В.Г. Власова отмечалось, что на циркуляции эсминцы проектов 7 и 7У получают чрезвычайно большой крен (до 20 — 25°). Однако в ходе войны зарегистрирован лишь один случай, когда крен достиг 20° — в 1941 году, когда «Стойкий», уклоняясь от торпеды, на полном ходу переложил руль на 26°. Зато во время шторма крен на некоторых эсминцах достигал величины 50° — в частности, такое наблюдалось на «Сообразительном» во время похода к Босфору в 1941 году.
Описание конструкции
Корпус
По архитектуре эсминец проекта 7 представлял собой двухпалубное судно с коротким полубаком, транцевой кормой и значительным отношением длины к ширине (10,8). Высота надводного борта до верхней палубы — 1,9 м, до полубака — 4,9 м. Верхняя палуба шла по всей длине корабля, нижняя (жилая) — только в оконечностях корпуса, за пределами машинных и котельных отделений, то есть фактически была не палубой, а платформой. В отсеках ГЭУ бортовые участки палубы (шириной 850 мм) ограничивали сверху цистерны жидких грузов. От цистерн двойного дна бортовые отсеки отделялись скуловым стрингером. Под нижней палубой (в носу — до цепного ящика, в корме — в районе погребов) располагалась платформа. Расстояние между палубами равнялось 2,1 м. Палубы полубака и верхняя имели погибь со стрелкой 400 и 200 мм соответственно. Жесткие требования к водоизмещению вынудили разработчиков пойти на максимальное облегчение корпуса. Поэтому в конструкции «семерки» было внедрено немало новых, но недостаточно проверенных решений. Приступив к строительству крупной серии эсминцев без испытаний опытного корабля-прототипа, советские конструкторы повторили ошибку своих немецких и японских коллег.
Прежде всего, клепаный корпус эсминца выполнялся из маломарганцовистой стали марок 20Г и З0Г, имевшей повышенную прочность, но одновременно и большую хрупкость. Этот материал был выбран конструкторами с целью экономии веса, но вскоре выяснилось, что такое решение оказалось неудачным. В корпусах «семерок» нередко возникали трещины от неудачной швартовки (даже при ударе о деревянный брус), а при попадании осколков бомб и снарядов листы обшивки раскалывались и сами давали большое количество осколков, поражавших личный состав, приборы и механизмы. Обычная же сталь-3, применявшаяся в конструкции палуб и надстроек, не растрескивалась и таких осколков не давала. Кроме того, в проекте 7 была применена смешанная система набора — в основном продольная, а в оконечностях — поперечная. Места же перехода от одного набора к другому (44-й и 173-й шпангоуты) не имели достаточных подкреплений, и высокая концентрация возникающих там напряжений вкупе с хрупкостью обшивки подчас приводила к разламыванию корпуса — несмотря на то, что работы по усилению связей набора начались еще до войны. Толщина обшивки корпуса составляла 5 — 9 мм (ширстречный пояс — 10 мм), настила палуб — 3—-10 мм, водонепроницаемых переборок — всего 3—4 мм. Вертикальный киль изготавливался из стальных листов толщиной 8 мм, днищевые стрингеры — 5 — б мм. В основном конструкции были клепаными, но при монтаже переборок, платформ под нижней палубой и ряда других элементов применялась электросварка. Клепка наружной обшивки по проекту предусматривалась потайной, однако уже в ходе строительства руководство заводов настояло на ее замене на полупотайную с высотой головки 2 мм.
«Хлипкость» чрезмерно облегченных корпусов и надстроек советских эсминцев привела к тому, что они не только постоянно получали повреждения от штормовых волн, но и нередко страдали от сотрясений при стрельбе собственных орудий. Особенно неприятными были случаи, когда от стрельбы из 130-мм орудия №2 выходили из строя приборы, установленные на носовой переборке штурманской рубки. Для обеспечения непотопляемости корпус «семерки» разделялся поперечными переборками на 15 водонепроницаемых отсеков. Согласно расчетам корабль должен гарантированно сохранять плавучесть и остойчивость при одновременном затоплении любых двух отсеков. Как показала практика, этому требованию конструкция «семерки» безусловно соответствует; даже в самых тяжелых случаях у эсминцев оставалось 60% запаса плавучести. При затоплении трех смежных отсеков сохранить плавучесть удавалось не всегда.
Паровые котлы «семерок» по своим габаритам не умещались внутри корпуса и возвышались над главной палубой примерно на 2 м, поэтому новая схема ГЭУ «съела» значительный объем центральных надстроек. Последние пришлось основательно перепланировать. В частности, камбуз перенесли из-под 76-мм артустановок в нос и разместили палубой выше, в районе 80-го и 90-го шпангоутов, сразу за первой дымовой трубой. А впереди второй трубы появилась неплохо оборудованная механическая мастерская.
Энергетическая установка и ходовые качества
Приступая к проектированию ГЭУ эсминцев проекта 7, советские конструкторы использовали опыт, полученный при создании лидера «Ленинград». Последний, правда, имел больше недостатков, чем преимуществ: необычная для кораблей такого класса трехвальная турбинная установка была очень сложной, уязвимой, дорогой и неэкономичной. Новые эсминцы проектировалось двухвальными, а их турбины требовалось создать со ступенями крейсерского и экономического ходов.
Еще на уровне эскизного проекта прорабатывались две схемы ГЭУ — линейной и эшелонной, соответственно с тремя и четырьмя котлами. Выбрали первую — она была легче.
В окончательном варианте главная энергетика эсминца проекта 7 включала в себя два трехкорпусных агрегата Харьковского турбинного завода модели ГТЗА-24, расположенные в двух турбинных отделениях. В первом корпусе ГТЗА располагалась турбина высокого давления активного типа; во втором корпусе — турбина среднего давления переднего хода и турбина высокого давления заднего хода, обе — активного типа; в третьем корпусе — турбина низкого давления переднего хода реактивного типа и турбина высокого давления заднего хода активного типа. Зубчатая передача — одноступенчатая, скорость вращения гребного вала — 430 об/мин.
Пар вырабатывали три котла шатрового типа с симметричным расположением пароперегревателей, также размещенные в отдельных отсеках. Паропроизводительность котлов №2 и №3 составляла по 98,5 т/ч, а переднего N1—83 т/ч, поскольку в нем из- за сужения корпуса имелось 7 форсунок вместо 9 (поверхность нагрева 1077 м2 вместо 1264 м2). Параметры пара: давление 26,5 кг/см2 температура 340° — 360° С.
Проектная мощность эсминца проекта 7 обычно указывается в 48 000 л.с. «с возможностью форсировки до 54 000 л.с». В действительности это не совсем так: никакой форсировки турбин не предусматривалось. Ясность в этот вопрос внес один из создателей энергетической установки «семерки» В.В. Смирнов, лично выполнявшего расчеты ГТЗА. Дело в том, что проектировщиками механизмов был взят на вооружение опыт ряда иностранных фирм, которые в документах умышленно занижали мощность своих кораблей и затем получали премии за превышение мощности и скорости по сравнению с проектной (так, в частности, было с лидером «Ташкент»). Правда, в отличие от итальянцев, у советских конструкторов главным стимулом подобного «маскарада» являлись не премии, а стопроцентная вероятность оказаться в лагерях НКВД в случае, если проектная мощность по каким-либо причинам не будет достигнута. Поэтому ГТЗА, изначально рассчитанные на мощность 27 000 л.с., по инициативе начальника отдела ЦКБ-17 Б.С. Фрумкина спешно пересчитали упрощенным методом на 24 000 л.с., и в итоге в проектную документацию попало значение в 48 000 л.с., которая была названа «мощностью полного хода». Мощность в 54 000 л.с. значилась сначала «перегрузочной», затем «максимальной» и, наконец, «мощностью при форсировке».
Весьма нетрадиционным на «семерках» было размещение топливных цистерн. Необходимость экономии веса и объема вынудила конструкторов для хранения мазута использовать не только специальные танки, но и между донное пространство.
Дальность плавания, определенная по результатам испытаний эсминца «Гневный», составила 2640 миль экономическим ходом (19,83 уз.) и оказалась, таким образом, ниже проектной (3000 миль). В штормовую погоду радиус действия эсминцев был, разумеется, еще меньше.
Причин, приведших к двукратному увеличению расхода топлива по сравнению с показанным на заводских испытаниях, довольно много. Основные из них — перегрузка кораблей (в том числе из-за укладки балласта), увеличение числа действующих котлов в боевых условиях (2 — 3 против 1 на испытаниях), увеличение числа действующих сопел на главных турбинах с целью повышения маневренности, загрязненность котлов, ухудшение теплоизоляции паропроводов, низкое качество сборки главных холодильников, использование мазута с большим количеством примесей, износ и сильная коррозия механизмов вследствие низкого качества стали.
Вспомогательное оборудование
Силовая электрическая сеть эсминца питалась постоянным током напряжением 110 — 115 В. Электроэнергию вырабатывали три турбогенератора ПСТ 30/14 завода «Электросила» мощностью по 50 кВт и два аварийных дизель-генератора ПН-2Ф мощностью по 31,5 кВт, созданными на базе дизеля «Рустон». Турбогенераторы располагались в машинных отделениях — два в носовом и один в кормовом; дизель-генераторы — в надстройке на верхней палубе позади дымовой трубы.
"Гневный" оснащался противопожарной системой с единой магистралью и выводом трубопроводов на верхнюю палубу и надстройки. На конце каждого ответвления устанавливался пожарный рожок (всего — 25 шт.). Система обслуживалась двумя турбопожарными насосами производительностью по 45 т/ч и напором воды 16 кг/см2; насосы располагались по одному в первом котельном и втором машинном отделениях. Кроме того, имелась мотопомпа производительностью 50 т/ч, пять пеногенераторных установок и индивидуальные огнетушители системы «Минимакс». Для тушения нефти использовался отдельный пожарный паропровод, подававший насыщенный пар от котлов под днище котла и в любую из топливных цистерн. Погреба боезапаса оснащались системами орошения и затопления. Первая представляла собой дырчатый трубопровод, расположенный над стеллажами боезапаса, вторая — комплекс эжекторов затопления. Обе системы подключались к пожарной магистрали.
Водоотливная система обслуживалась мотопомпой и девятью эжекторами, из которых пять имели производительность по 80 т/ч, два — по 30 т/ч и еще два — по 10 т/ч. Заметим, что это проектные данные; на деле состав водоотливных средств на разных кораблях существенно различался. Руль — один полубалансирный, устанавливался в диаметральной плоскости. Рулевой привод — электрический и ручной (аварийный). Управление рулем осуществлялось с основного и запасного ходовых мостиков, а также из штурманской рубки; аварийное — из румпельного отсека. Якорное устройство включало в себя два электрических шпиля, два якоря Холла и один кормовой стоп-анкер. Масса станового якоря — 1 т, длина якорных цепей — 184 м.
На эсминце устанавливалось по два боевых 90-см прожектора МПЭ-9 и три 45-см сигнальных.
По спецификации "Гневный" оснащался одним рабочим катером и тремя 6-весельными ялами.
Грузоподъемные устройства на ЭМ: две катерные шлюпбалки грузоподъемностью по 2 т, две яловые шлюпбалки по 1,5 т, две параван-балки по 2 т.
Экипаж и обитаемость
По штату мирного времени в 1940 году численность экипажа эсминца проекта 7 составляла 197 человек (15 офицеров, 44 старшины и 138 рядовых). Впоследствии из-за установки дополнительного зенитного вооружения, радиолокационного и другого оборудования численность команды значительно увеличилась.
Офицеры размещались в каютах — трех одноместных и шести двухместных, старшинский и рядовой состав — в пяти кубриках на нижней палубе. По проекту на «семерке» предусматривалось всего 87 спальных мест для краснофлотцев (67 стационарных и 20 подвесных коек). Позже за счет оборудования дополнительных мест отдыха в разных помещениях число спальных мест довели до 161, но этого все равно было мало. Поэтому матросам и старшинам зачастую приходилось спать на своих боевых постах, на палубе или вдвоем на одной койке.
Вооружение
Главный калибр
Эсминцы проекта 7 изначально создавались под «крейсерский» калибр — 130 мм. Правда, пушки Обуховского завода с длиной ствола в 55 калибров, являвшиеся основным оружием крейсеров советского флота в 1920-е годы, оказались слишком тяжелыми, и заводу «Большевик» (бывшему Обуховскому) поручили разработать. В 1935 году новая артсистема, получившая обозначение Б-13, была принята на вооружение и начала устанавливаться на лидерах типа «Ленинград». Она имела длину ствола в 50 калибров, но за счет увеличения давления в канале удалось сохранить баллистику предшественницы — удачной обуховской пушки.
Первоначально орудия Б-13 создавались под снаряды 55-калиберных пушек, и их стволы имели мелкую (глубиной 1 мм) нарезку. К сожалению, повышенное давление пороховых газов приводило к быстрому износу канала ствола.
Поэтому в 1936 году стволы орудий решили лейнировать. Сначала применили лейнеры АНИМИ (Артиллерийского научно-исследовательского морского института) со средней нарезкой (глубиной 1,95 мм), а затем перешли на лейнеры НИИ-13 с глубокой (2,7 мм) нарезкой, под которые были разработаны новые снаряды. Таким образом, для одной и той же модели орудия требовались три типа различных боеприпасов.
Орудие Б-13 в палубной установке со щитом из противопульной брони толщиной 13 мм имело длину ствола 50 калибров, вес 12,8 т, угол вертикального наведения от -5° до +45°. Все типы снарядов (осколочно-фугасные, полубронебойные и дистанционные гранаты) были одинакового веса — 33,5 кг и выпускались из ствола с начальной скоростью 870 м/с на максимальную дальность 139 кбт (27,5 км). В боекомплект входили также ныряющие снаряды весом 33,14 кг и осветительные весом 34,5 кг. Стрельба ими велась с помощью уменьшенных зарядов на дальность соответственно 17 и 58 кбт. Живучесть ствола поначалу (у орудий с мелкой нарезкой) составляла всего 130 выстрелов, за счет внедрения лейнера АНИМИ ее повысили до 450 выстрелов, а после перехода на лейнеры НИИ-13 она была доведена до вполне приличной величины — 900 выстрелов (средние данные для кораблей ЧФ, 1942 г.). Качающаяся часть снабжалась устройством продувания канала ствола. Боезапас — раздельный, затвор — поршневой, с пластическим обтюратором. Боекомплект, составлявший 150 выстрелов на ствол (175 в перегруз), размещался в четырех погребах. Его подача осуществлялась двумя элеваторами (один для зарядов, другой для снарядов) на каждое орудие; в случае отказа имелись трубы для ручной подачи. Заряжение осуществлялось вручную, досылка — пневмодосылателем.
Скорострельность зависела от угла возвышения и колебалась в пределах 6 — 10 выстрелов в минуту. Углы обстрела пары носовых орудий «семерки» — от 0° до 140° на оба борта, кормовых — от 40° до 180°.
Вполне соответствовала артиллерии и система управления огнем главного калибра — ПУС «Мина», созданная ленинградским заводом «Электроприбор» специально для кораблей проекта 7. Ее основным элементом являлся центральный автомат стрельбы ЦАС-2 — счетно-решающий прибор (своего рода механический «компьютер»), который на основе поступавших данных непрерывно вырабатывал координаты, скорость и курсовой угол цели, одновременно выдавая полные углы горизонтальной и вертикальной наводки орудий. Информация о цели шла в систему ПУС от 4-метровых дальномеров командно-дальномерного поста КДП2-4 (заводской индекс Б-12). ЦАС-2 вел свою родословную от «централи» итальянской фирмы «Галилео» (эта система устанавливалась на лидерах типа «Ленинград»). Он размещался в боевом отделении под носовой надстройкой и считался относительно малогабаритным аппаратом. В целом система «Мина» позволяла разделять огонь носовой и кормовой группы артиллерии, а также вести огонь по временно скрывающейся морской цели. Кроме того, она обеспечивала стрельбу торпедных аппаратов. Теоретически ПУС отвечали современным требованиям и не уступали лучшим зарубежным аналогам, но на практике их возможности, к сожалению, были сильно ограничены из-за низкой точности гирокомпаса «Курс», от которого в схему автоматически поступали данные о курсе своего корабля.
Вспомогательная/зенитная артиллерия
В противовес главному калибру зенитное вооружение на момент их ввода в строй было весьма скромным. Оно состояло из двух 76-мм орудий 34-К, двух 45-мм полуавтоматов 21-К и двух 12,7-мм пулеметов ДШК. Увы, такой состав вооружения нельзя назвать удовлетворительным ни по количеству, ни по качеству. 45-мм пушки обладали малой скорострельностью, 76-мм орудия располагались весьма неудачно, а пулеметы вообще оказались почти бесполезными. Правда, необходимо иметь в виду, что недостаточность зенитных средств выявилась позже, уже в ходе войны. А по концепции 1930-х годов противовоздушное вооружение «семерок» выглядело вполне достаточным. Во всяком случае, у многих иностранных эсминцев оно было еще слабее.
Минно-торпедное вооружение
Торпедное вооружение эсминцев включало в себя два трехтрубных торпедных аппарата 39-Ю с растворением крайних труб 7°, представлявших собой копию «новиковских» аппаратов увеличенного до 533 мм калибра вместо 450 мм. Способ стрельбы — пороховой. Скорость вылета торпеды — 12 м/с, углы обстрела 62,5° — 118° на оба борта. Правда, это лишь теоретически. На практике аппараты 39-Ю часто не обеспечивали проектной скорости вылета торпед, и из-за риска, что те заденут за палубу, сектора обстрела приходилось уменьшать до 35° на борт. Кроме того, в ходе эксплуатации выявилась ненадежность торпедного стопора, приводившая к самопроизвольному вываливанию торпед из аппаратов 39-Ю при качке.
В 1940 году торпедные аппараты 39-Ю прошли модернизацию, в ходе которой удалось исправить их основные недостатки (увеличена скорость выхода торпед, добавлена система стрельбы сжатым воздухом).
Система управления торпедной стрельбой — с помощью ПУС «Мина» артиллерии главного калибра.
"Гневный" нёс дополнительно 6 запасных торпед в стеллажах, но перезарядка аппаратов вручную в свежую погоду оказалась невозможной.
Чаще использовали минное оружие. Эсминцы проекта 7 и 7У могли принять на палубу до 60 мин КБ-3 или 62-65 мин обр. 1926 г. или 96 мин обр. 1912 г. (в перегруз).
Противолодочное и противоминное вооружение
Противолодочное вооружение состояло из рычажных бомбосбрасывателей и ныряющих снарядов для 130-мм орудий. Запас глубинных бомб на составлял всего 25 штук — 10 больших Б-1 и 15 малых М-1. Применять бомбосбрасыватели можно было лишь при волнении моря до 3 баллов — в более свежую погоду ют эсминца сильно заливало водой.
"Гневный" оснащался кормовой дымоаппаратурой ДА-2Б (время непрерывного действия 30 минут, производительность 50 кг/мин), паро-нефтяной аппаратурой ДА-1 с выхлопом через дымовую трубу (по три форсунки белого и черного дыма) и дымовыми шашками МДШ (10—20 штук). Противохимическая защита обеспечивалась фильтровентиляционными установками, питающими очищенным воздухом кают-компанию, каюты офицеров и носовой обмывочный пункт. Для ликвидации отравляющих веществ имелись два боевых химических поста и два обмывочных пункта. Общий запас дегазирующих веществ — 600 кг хлорной извести и 100 л реактивов. Кроме того, на каждом корабле хранилось 225 комплектов защитной противохимической одежды.
В качестве противоминного оружия "Гневный" располагал двумя комплектами параван-тралов К-1. Нельзя не отметить качество отечественных параванов. Их «капризы» доставили немало неприятностей советским морякам. Но это еще полбеды. Вместо того, чтобы бороться с минами, параваны К-1 нередко превращались в «убийц» собственных кораблей, затраливая минреп и подводя мину к борту. Подобные случаи произошли, в частности, с эсминцами «Гордый», «Грозящий», «Стерегущий», «Сметливый», «Славный», «Суровый»
Средства связи, обнаружения, вспомогательное оборудование
Модернизации и переоборудования
История службы
"Гневный" формально вошел в строй в октябре 1938 года, фактически — в декабре. Участвовал в войне с Финляндией (14 — 15 декабря 1939 года обстреливал неприятельские батареи на островах Уте и Кирккомансаари, выпустил 34 130-мм снаряда; кроме того, в ходе зенитных стрельб израсходовал 4 76-мм, 22 45-мм снарядов и 71 12,7-мм патрон). К началу Великой Отечественной войны входил в отряд легких сил Краснознаменного Балтийского флота и базировался в Риге (Усть-Двинске).
В первый день войны командир отряда легких сил получил приказ обеспечить прикрытие минных поставок в устье Финского залива. Во главе отряда вышел в море «Гневный», а за ним — крейсер «Максим Горький», эсминцы «Гордый» и «Стерегущий». Корабли держали курс прямо на минное заграждение «Apolda», выставленное накануне немецкими заградителями «Танненберг», «Ханзештадт Данциг» и «Бруммер».
В 3.45 23 июня 1941 года в 16 милях от маяка Тахкуна «Гневный» захватил левым параваном мину, которая взорвалась у самого борта. Корабль подбросило так, что шлюпка с правого борта перелетела через прожекторную площадку и упала на первый торпедный аппарат. Торпеды сорвались со стопоров и вышли из обоих аппаратов, упершись в стенки расположенных впереди надстроек. Носовая часть корабля до 44-го шпангоута вместе со 130-мм орудием № 1 оторвалась и мгновенно затонула. 20 человек погибли, еще 23 были ранены.
В результате сильного сотрясения большинство вспомогательных механизмов, включая все турбонасосы 1-го котельного отделения, сорвало с фундаментов, трубопроводы оказались разрушенными. Давление в котлах село (а в котле № 1 вообще упало до нуля), остановились главные турбины и турбодинамо. Во всех отсеках погас свет, аварийное освещение не работало, так как перед выходом корабля в море аккумуляторы не были заряжены. Дизель- генератор запустить не удалось из-за того, что ударившая в его помещение торпеда деформировала стенку, та же, в свою очередь, закоротила пусковой аккумулятор.
Переборка на 44-м шпангоуте получила повреждения и утратила водонепроницаемость. Наружная обшивка с левого борта и внутренняя переборка, ограничивающая топливные цистерны, в районе 1-го котельного отделения были разорваны, в результате чего все носовые отсеки до 78-го шп. начали заполняться водой. В кормовой части (190 — 192 шп.) и между машинными отделениями (133 — 138 шп.) образовались гофры и трещины в обшивке, из-за чего в кормовые отсеки также стала поступать вода.
Борьба за живучесть эсминца осложнялась тем, что находившийся в своей каюте командир БЧ-5 погиб в момент взрыва мины, а командир эсминца капитан 2 ранга М.Т. Устинов тяжело контужен. Тем не менее, удалось запустить мотопомпу, укрепить подпорами переборки. Для выравнивая дифферента на нос затопили помещение химической кладовой. Через 15 — 20 минут поступление воды внутрь корпуса прекратилось и корабль принял устойчивое положение с небольшим дифферентом и креном на левый борт порядка 3°.
Однако в этот момент поступило сообщение, будто бы обнаружены перископы подводных лодок. Командир отряда капитан 2 ранга И.Г. Святов, учитывая обстановку (а помимо «Гневного», на мине подорвался и «Максим Горький»), приказал личному составу покинуть корабль. Экипаж «Гневного» принял подошедший к нему «Гордый», причем при отходе в параванах последнего одна за другой взорвались две мины. эсминец потерял ход, а среди спасенных моряков «Гневного», уже перенесших одну трагедию, началась паника... К счастью, повреждения механизмов «Гордого» удалось устранить, и корабль вышел с минного поля.
Оставленный «Гневный» по приказу И.Г. Святова был расстрелян 130-мм фугасными снарядами. Но, несмотря на пожар и взрыв боезапаса одного из артиллерийских погребов, брошенный эсминец упорно не хотел тонуть. Через двое суток дрейфовавший «Гневный» обнаружила немецкая авиация. Три «юнкерса» Ju-88 добились двух «попаданий в середину корпуса, корабль разломился и скрылся под водой,
