Император Александр III (1914)
Эта статья редактируется участником <w3rw01f> в рамках конкурса «Вики-спринт»: «Корабли Российского императорского флота».
За нарушение правил конкурса или создание помех в его проведении предусмотрены наказания. Просьба воздержаться от правок.
«Император Александр III»
(с 16.04.1917 года «Воля»)
(с 25.09.1919 года «Генерал Алексеев»)
(с 16.04.1917 года «Воля»)
(с 25.09.1919 года «Генерал Алексеев»)
Российская Империя
Германия
Великобритания
Россия (Белый флот)
СССР
| 17 октября 1911 года Заложен |
| 2 апреля 1914 года Спущен на воду |
| 22 600 / 24 000 т. Водоизмещение (стандартное/полное) |
| 168,00 / 27,43 / 8,4 м. Размерения (длина/ширина/осадка) |
| 1 220 чел. Общая численность |
| 32 чел. Офицеры |
| 262,5 (средняя часть пояса), 125 (в носовой и кормовой части) / мм. Пояс/борт |
| 250 / 125 / / мм. Башни ГК (лоб/бок/тыл/крыша) |
| 250-300 мм. Боевая рубка |
- Артиллерия главного калибра:
- 4x3 305-мм орудия
- Противоминная артиллерия:
- 18х1 130-мм орудия
- Торпедное вооружение:
- 4 450-мм торпедных аппарата
Примечание: даты в статье могут расходиться с рядом источников в связи с тем, что в некоторых они приводятся по старому стилю, в некоторых - по новому
Содержание
История создания
Предпосылки к созданию
Линейные корабли-дредноуты для Черноморского флота создавались для противодействия строившимся (и не достроенным только по причине начала войны) турецким линейным кораблям. 23 сентября 1910 года в Совете министров был сделан доклад, обосновывающий необходимость строительства линкоров-дредноутов для Черноморского флота. Доклад был поддержан П.А. Столыпиным. В марте 1911 года законопроект судостроительной программы "об ассигновании средств на усиление Черноморского флота" был принят Государственной Думой, а в мае - утвержден Императором Николаем II. Всего программой на "обновление Черноморского флота" было выделено 150 800 000 рублей из которых 102 200 000 рублей - на постройку трех линейных кораблей, девяти эсминцев и шести подводных лодок.
Проектирование
Для ускорения проектирования в качестве основы проекта были выбраны строившиеся для Балтийского флота линкоры-дредноуты типа "Севастополь". Любопытным является тот факт, что помимо ускорения проектирования, разработки стратегических и тактических заданий для новых линкоров, на выбор прототипа повлияло глубокое убеждение чинов тогдашнего МГШ в том, что схема "Севастополя" является лучшей из всех возможных - и она повторялась как на Черноморских линкорах, так и на Балтийских линейных крейсерах практически без изменений. Между тем, упорная приверженность к данной схеме привело к отбраковыванию всех проектов с прогрессивным линейно-возвышеным расположением башен ГК (считалось, что они будут иметь меньшие углы обстрела). Равномерное расположение башен по длине корпуса при относительно низком борте привело к тому, что линкоры оказались очень "мокрыми" - с заливаемыми волнами оконечностями. Проект Черноморских линкоров унаследовал такие негативные черты балтийских собратьев, как огромная двухметровая килевая балка, практически отсутствовавшая противоминная защита (в проекте не нашлось места даже для весьма скромной 40-мм продольной переборки, которую имел еще "Цесаревич"). Помимо этого проект не имел резервов для модернизации. Традиционно скорость для Черноморских линкоров посчитали возможным уменьшить на 2 узла по сравнению с балтийскими собратьями. Как итог - в проекте была заложена скорость всего в 20,5 узла с возможностью форсировки до 22 узлов. Были изменены пропорции корпуса (отношение длины к ширине), мощность главных механизмов и количество котлов. За счет этого увеличили толщину главного пояса, брони башен. Рассматривались варианты с добавлением пятой башни или замены орудий на 356-мм, установкой дизелей в качестве вспомогательных двигателей, но в итоге от них отказались в целях ускорения проектирования и постройки линкоров. Положительной особенностью проекта являлось достаточно мощное для своего времени вооружение из 12 52-х калиберных 305-мм орудий, удачно спроектированные орудийные башни (каждая из которых впервые в Российском флота оснащалась собственным дальномером). По итогам объявленного в июле 1911 года конкурса предпочтение отдали проекту «Руссуда», который с разрешения Морского министерства вела группа видных, находившихся на действительной службе корабельных инженеров. Они же продолжили и дальнейшую работу на заводе: полковник Л.Л. Коромальди — в должности главного корабельного инженера «Руссуда», капитан М.И. Сасиновский — начальника Технического (проектно-технологического) бюро, подполковник Р.А. Матросов — одного из назначенных на корабль наблюдающих инженеров. В результате «Руссуд» получил заказ на два корабля, третий (по его чертежам) поручили строить ОНЗиВ (в обиходе — «Наваль»).
Строительство и испытания
17 октября 1911 года в списки флота были зачислены 3 новых линейных корабля - "Императрица Мария", "Император Александр III" и "Екатерина II" (с 14 июня 1915 года - "Императрица Екатерина Великая". Линкор "Император Александр III" был заложен на заводе "Руссуд" 17 октября 1911 года. Фактически постройка началась в августе 1912 года. 2 апреля 1914 года линкор был спущен на воду. Задержка по сравнению с контрактом составила 6 месяцев (спуск планировался в октябре 1913 года, а полная готовность - к 20 августа 1915 года), однако в целом, завод "Руссуд" показал хорошие (для России) темпы постройки. Впрочем, их удалось выдержать до начала войны и в условиях сборки металлических конструкций корпуса. Затем дело застопорилось. Во-первых, главные механизмы линкоров были заказаны в Англии и получить их до начала войны чудом успела только головная "Императрица Мария", остальным систершипам пришлось свои турбины ждать длительное время. Во-вторых, на темпы постройки повлиял "расстрел "Чесмы" - натурные испытания отсека линкора типа "Севастополь", встроенного в корпус старого броненосца "Чесма" и расстрелянного 305-мм орудиями линкора "Иоанн Златоуст". Испытания выявили не только общую слабость бронирования "Севастополя", но и прогиб броневых плит, которые остались не пробитыми. К сожалению, для строившихся Черноморских линкоров этот опыт уже ничего не мог изменить - установили только деревянную подкладку под пояс, пропитанную негорючим материалом, но к замедлению работ это привело.
В связи с необходимостью скорейшего введения в строй головной "Императрицы Марии" достройку "Императора Александра III" сдвинули во вторую очередь. В итоге, к концу лета 1915 года была закончена лишь сборка башен и установка котлов. Паровые турбины были доставлены в Николаев только 9 октября 1916 года. Датой вступления линкора в строй считается 15 июня 1917 года, однако фактически весной-осенью 1917 года он проходил испытания: 28 марта 1917 года - швартовые испытания и приемку комиссией основных корабельных систем, башен, элеваторов, швартовочного устройства. С 4 по 13 июля линкор совершил переход из Никоаева в Севастополь, по пути прошли испытания 76,2 мм зенитные орудия. 3-4 августа 1917 года проводились испытания ГЭУ. Турбины показали мощность 27 270 л.с. при 320 об/мин. 30 августа 1917 года было проведено кренование для определения метацентрической высоты, 8-11 октября - была испытана система охлаждения погребов. На этом испытания линкора закончились. К этому времени он уже сменил свое название - с 16 апреля 1917 года прежнее "монархическое" было изменено на "революционное" - "Воля".
Описание конструкции
Корпус
Конструкция корпуса и система бронирования линкоров типа "Императрица Мария" в основном соответствовали проекту балтийских дредноутов типа "Севастополь", но частично были доработаны. Отстояние продольной переборки от борта (по наибольшей ширине у скулы) с 3,4 м увеличили на «Императрице Марии» до 3,5 м, а на «Екатерине II» — до 3,8 м. Из 860,6 т перегрузки, вызванной сверхконтрактными требованиями Морского министерства, на броню пришлось около 498,6 т. Корабли, строившихся на заводе «Руссуд», имели по 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок — на 6,13,20,25,35,39,49,55,63,69, 741/2, 80, 88, 100 (106-108—110), 118, 121, 128, 137 шпангоутах. В средней части корпуса (соответственно 25—118 и 27—120 шп.) переборки доходили до средней, в оконечностях— до верхней палубы. На протяжении подбашенных отделений (кроме кормового) устанавливалось третье дно, на остальных участках на его уровне через весь корпус проходила килевая балка в виде коробки высотой 2 м и шириной 1,38 м, рассчитанная на постановку корабля в док мальтийским способом. Ее использовали также для продувания вспомогательных механизмов и спуска горячей воды. Днищевые поясья наружной обшивки в средней части имели толщину листов 14 мм, бортовые (под броней) — от 14 до 16 мм (из стали повышенного сопротивления), в оконечностях — 12 и 13 мм. По верхней палубе поверх 37,5-мм броневых плит укладывался настил из сосновых досок толщиной 50 мм. Поперечная метацентрическая высота, составляющая по спецификации 1,76 м, фактически имела величину 1,66 м («Императрица Екатерина»).
Бронирование
Система бронирования "Императора Александра III" повторяла примененную на "Севастополях" "коробчатую" систему", созданную на основе вывода МГШ о том, что противостоять современному 14"—15" бронебойному снаряду броня не может, и система бронирования в первую очередь должна отвечать задаче «недопущения внутрь снаряда в целом виде». То есть пробитие броневой плиты в бою считалось допустимым, но объем повреждений от попавших внутрь корабля осколков должен быть предельно ограничен. Отсюда следовал вывод о необходимости своего рода «расслоения» тяжелой вертикальной брони на внешнюю и внутреннюю, дополняемое развитой системой всевозможных внутренних толстых переборок, траверзов и т.п. Большую роль здесь играла геометрия броневых прикрытий. Толщина плит по сравнению с "Севастополем" была увеличена: главный броневой пояс с 225 до 262,5 мм, стенки боевых рубок с 250 до 300 мм, их крыши со 125 до 200 мм, скос броневой палубы с 25 до 50 мм. Позади главного пояса по КВЛ 50-мм переборка. Таким образом, наиболее уязвимые части прикрывались 262,5-мм поясом, 50-мм продольной переборкой и 50-мм скосом палубы, в сумме дававшим вполне приличную защиту. А вот горизонтальное бронирование - система из трех тонких палуб 37,5+25+12 мм было явно недостаточным. Впрочем, на момент создания проекта оно соответствовало общепринятым мировым нормам. Противоминная защита была крайне слаба и ограничивалась эфермерной 5-9 мм продольной переборкой в трюме.
Энергетическая установка
Турбины типа "Парсонс", рассчитанные на достижение скорости 21 уз, их вспомогательные механизмы, гребные валы и дейдвудные устройства поставляла британская фирма «Джон Браун» (Клайдбэнк). Двадцать водотрубных котлов типа "Ярроу" (изготовленных Харьковским паровозостроительным заводом), рассчитанных на давление пара 17,5 кгс/кв.см, питали турбинные агрегаты, работавшие на четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 м (частота вращения при скорости 21 уз достигала 320 об/мин). Площадь нагревательной поверхности котлов составляла 6800 кв.м, колосниковой решетки — 120 кв.м. Водогрейные трубки диаметром 44,45 мм имели толщину 4,1 мм (ближайшие к огню ряды) и 3,65 мм (остальные). Котлы должны были обеспечивать отопление как углем, так и нефтяными остатками с русских месторождений. При испытании на полную мощность в течение 12 ч («при числе оборотов, соответствующем скорости 21 уз.) требовалось обеспечить расход угля не более 0,8 кг/л.с. в час; интенсивность горения (при давлении воздуха не более 1 дюйма водяного столба) не должна была превосходить 180 кг/кв.м площади колосниковой решетки в 1 ч. При смешанном отоплении испытания на полную мощность в течение 4 ч. расход топлива (40% нефти) должен был соответствовать той же интенсивности горения. Испытания следовало проводить при свежеокрашенной подводной поверхности корабля и углублении, предусмотренном теоретическим чертежом.
Судовые системы
Суммарная мощность корабельной электростанции (шесть генераторов переменного трехфазного тока напряжением 220 В) составляла 1840 кВт. На «Императрице Марии» имелось четыре прожектора диаметром 90 см и два—120 см, на «Екатерине II» — шесть 90-см. На кораблях устанавливались радиостанции мощностью 2 и 10 кВт. Для трех становых втяжных якорей системы Холла (в том числе один кормовой) массой по 8 т предусматривались якорные цепи калибром 76,7 мм и длиной: две — по 150 морских саженей (274 м) и одна 100-саженная (183 м). Корабли имели по два паровых катера (по образцу изготовленного для броненосца «Цесаревич»), два моторных катера (водоизмещение 10,7 т, скорость 10 уз), четыре 20-ве-сельных барказа (из них два моторных), по два шестивесельных яла и вельбота, две пробковые шлюпки системы Кебке (длиной 5,6 м).
Вооружение
Главный калибр
Минно-торпедное вооружение
Противолодочное и противоминное вооружение
Средства связи, обнаружения, вспомогательное оборудование
История службы
Участие в I Мировой войне и революционных событиях
Линеный корабль принял участие в единственной боевой операции I Мировой войны - выходе к Босфору на поиски легкого крейсера "Бреслау" ("Медилли") 19 октября 1917 года. Однако разложение "революционных" матросов достигло той стадии, когда они сорвали выполнение боевой операции - отстранив от управления офицеров, они увели с позиции "Свободную Россию" (бывшая "Императрица Екатерина Великая"). "Воля", возглавлявший вторую маневренную группу также ушел на базу. Хаос, наступивший после захвата власти большевиками отразился на судьбе линкора - в декабре 1917 года он перешел на сторону Советской власти, в апреле поднимал флаг Верховной Рады Украины, а 1 мая 1918 года вместе с остальными кораблями флота ушел из Севастополя в Новороссийск под Андреевским флагом. Уход флота был обусловлен развалом фронта и беспрепятственным продвижением Германской армии к Севастополю. В течение полутора месяцев команды кораблей флота в условиях продолжающейся войны и интервенции Германской армии, занимались митингами в Новороссийске. 18 июня 1918 года большинством голосов команда "Воли" и ряда эсминцев приняла решение возвратиться в Севастополь. Там линкор был захвачен немцами, однако в связи с крайне тяжелым положением самой Германии в строй не вводился и стоял на приколе в Южной бухте Севастополя. 24 ноября 1918 года на "Воле" в связи с капитуляцией Германии и уходом их войск вновь был поднят Андреевский флаг, однако ненадолго - германские войска сменили англо-французские. В отличии от бывших врагов союзники немедленно наложили руку на все самые ценные корабли флота - в том числе и на "Волю", уведенную ими в турецкий порт Измит.
В Белом флоте
В августе 1919 года успехи Вооруженных сил Юга России привели к тому, что союзники решили передать им ранее захваченные корабли Российского флота, в том числе - "Волю". 25 сентября 1919 года (по некоторым данным - 17 октября по новому стилю) линкор был приведен англичанами в Севастополь и переименован в "Генерал Алексеев" в честь основателя Белого движения - генерала-адъютанта Михаила Васильевича Алексеева, скончавшегося от воспаления легких 8 октября 1918 года. Находился корабль в довольно запущенном состоянии, но котлы и машины были в исправности. Артиллерийская часть тоже была в порядке, лишь 2-я башня не поворачивалась, так как под ней были треснувшие стальные шары. При отсутствии специалистов, знающих устройство всех сложных приборов и механизмов и умеющих ими пользоваться, сформировать команду и привести все в порядок было нелегким делом, за которое взялись назначенные в большем количестве, чем полагалось по штату, опытные офицеры. В это время Добровольческая армия вела наступление на Москву, и казалось, что в Черном море боевых операций больше не будет. В связи с этим спешное вступление в строй «Генерала Алексеева» не представляло насущной необходимости. Однако вскоре ситуация кардинально изменилась - Красная армия перешла в контрнаступление. и 4 января 1920 года красные части, заняв Мариуполь, достигли Азовского моря. Был потерян Донецкий бассейн, и в Севастополе наступил угольный кризис. Имевшихся запасов угля едва хватало посылаемым для защиты крымских перешейков малым судам, и не могло быть и речи о том, чтобы дать дредноуту сотни тонн угля, которые пожирали его топки. Нефти не было совсем. Вопрос с углем был разрешен покупкой его за границей лишь к лету 1920 года.
Участие в операции в Днепро-Бугском лимане
В июне 1920 года окрепшая в Крыму армия генерала Врангеля с помощью высаженного флотом 6 июня в Азовском море десанта вышла на просторы северной Таврии. Следующим этапом наступления должна была быть Заднепровская операция, для облегчения которой флот получил задачу войти в Днепро-Бугский лиман и оказать содействие наступавшим войскам. Аналогичная операция была осуществлена флотом в 1919 году сравнительно слабыми силами. Но в 1920 году, как установили рекогносцировки, батареи Очаковской крепости, запиравшие вход в лиман, были гораздо сильнее, и красные успели, кроме того, сорганизовать флотилию из двух, потом трех, вооруженных 150-мм орудиями плавучих батарей и малых вооруженных пароходов. Из Балтийского моря были доставлены мины, и с 17 июля красные начали ставить заграждения на подходах к Очакову и Одессе.
Ввиду этих обстоятельств было решено сосредоточить у Очакова все наличные силы флота, оставив в Азовском море 2-й отряд, а для уничтожения хорошо укрытых красных батарей использовать 305-мм орудия «Генерала Алексеева». В соответствии с этим надо было довести численность команды до необходимой нормы. Для этого были использованы школы специалистов, флотский экипаж и, так как этого было все же недостаточно, 300 новобранцев из северной Таврии, образовавших кочегарную роту. Кроме того, полурота гардемарин Морского корпуса была взята для несения на корабле караульной службы и как ординарцы штаба, а рота «морских стрелков» — для высадки десанта. Судовые офицеры разрывались на части, чтобы в несколько дней привести все в порядок, принять уголь, боевой запас и все припасы.
31 июля под флагом командующего флотом вице-адмирала Саблина «Генерал Алексеев» в сопровождении подводной лодки «Тюлень» и яхты «Лукулл» вышел в море. Ход был от 6 до 10 узлов, в зависимости от способностей «кочегаров». После полудня следующего дня, в восьми милях от Тендровского маяка, корабль был встречен дивизионом из четырех тральщиков, которые провели его за тралами до места стоянки 1-го отряда в Тендровском заливе. Здесь находились крейсер «Генерал Корнилов», под брейд-вымпелом начальника отряда капитана 1-го ранга Федяевского, эскадренные миноносцы «Дерзкий» и «Капитан Сакен» и сторожевые катера. 3-й отряд в составе канонерских лодок «Кача» и «Альма» и трех вооруженных барж стоял у Покровки, в Егорлыцком заливе, отделенном от лимана лишь узкой полоской земли. Подводная лодка «Тюлень» была послана для блокады Одессы, где она сменила «Утку». На Тендровской косе была организована база гидросамолетов, куда был отправлен прибывший на «Генерале Алексееве» аппарат.
2 августа тральщики произвели контрольное траление в сторону Очакова и у конца протраленного пространства был оставлен в дозоре «Бакан». На следующее утро «Генерал Алексеев», следуя за тральщиками, подошел ближе к берегу и стал на якорь в 18 тысячах метров (97 кабельтовых) от находящегося у входа в лиман Николаевского острова, на котором красные установили 130-мм батарею. На Кинбурнской косе против Очакова и Николаевского острова был оборудован наблюдательный пункт, связанный телефоном со стоявшей в Егорлыцком заливе вооруженной баржей «Б-1», которая по радиотелеграфу должна была передавать корректировку на стрелявшие корабли.
В 10 часов «Генерал Алексеев» открыл по Николаевской батарее огонь одиночными выстрелами из носовой башни. Всего в этот день был произведен 21 выстрел, причем шесть или семь снарядов попали в остров, вызвав на нем сильный взрыв. По сообщению начальника дивизиона вооруженных барж старшего лейтенанта Реймерса, корректировавшего стрельбу, прислуга батареи покинула остров. Если это сведение соответствовало действительности, можно удивляться тому, что остров не был занят десантом из Покровки, где была высажена рота «морских стрелков» и находилась десантная рота с крейсера «Генерал Корнилов».
4 августа по протраленному накануне фарватеру к Березанскому лиману «Генерал Алексеев» подошел ближе к Очакову и, развернувшись с помощью двух тральщиков, стал на кормовой и носовой якоря бортом к берегу. К этому же месту подошел и «Генерал Корнилов». Во второй половине дня линейный корабль открыл огонь по 150-мм батарее «канэ», но сделал лишь семь выстрелов, так как связь с наблюдательным — пунктом все время нарушалась радиопомехами красной станции. В дальнейшем для упразднения передаточной инстанции на Кинбурнскую косу была отправлена радиостанция малой мощности. На ночь корабли остались на том же месте под охраной ходивших кругом тральщиков и сторожевых катеров.
После 14 часов «Генерал Алексеев» открыл огонь по батарее "Канэ", и его стрельбу, кроме наблюдательного пункта, корректировали также и с крейсера «Генерал Корнилов». В этот день был произведен 21 выстрел. Стоявшая за Николаевским островом и невидимая с моря плавучая батарея красных открыла огонь из 150-мм орудий по наблюдательному пункту на Кинбурнской косе, но после трех выстрелов с «Генерала Алексеева» и нескольких залпов «Генерала Корнилова» по ее предполагаемой позиции она замолчала. За действиями кораблей красные наблюдали с аэростата, привязанного, вероятно, к автомобилю, так как он часто менял свое место, и это исключало возможность уничтожения его артиллерийским огнем; доставленный же на Тендру гидросамолет никак не мог оторваться от воды.
6 августа утром «Генерал Алексеев» продолжал обстрел батареи "Канэ" из своей третьей башни. Орудия стреляли по готовности, но из-за неопытности прислуги все время происходили разного рода задержки. Башня произвела 29 выстрелов с хорошими результатами: снаряды падали и разрывались в районе цели, вздымая огромные столбы земли, и на батарее было отмечено три взрыва. Около полудня из-за Николаевского острова полным ходом вынесся вооруженный 75-мм орудием буксир и открыл огонь по наблюдательному пункту на косе. «Генерал Алексеев» произвел по буксиру шесть выстрелов, но буксир, повернув назад, быстро вышел из поля зрения комендоров. Во второй половине дня первая башня продолжала обстрел батареи, но после 21-го выстрела старший лейтенант Реймерс телеграфировал, что он считает эту батарею совершенно разбитой. Огонь был тогда перенесен на предполагаемые места других батарей, по которым было сделано еще 17 выстрелов.
В связи с начавшимся наступлением Красной армии и переправой красных частей на левый берег Днепра в районе Алешек, флот получил приказание произвести демонстрацию высадки десанта. Утром 7 августа крейсер «Генерал Корнилов», следуя за тральщиками, подошел на девять тысяч метров (50 кабельтовых) к Очакову. Канонерские лодки «Кача» и «Альма», демонстрируя прорыв в лиман, идя от Березани, прошли мимо Очакова всего лишь в трех милях и обстреляли батареи беглым огнем. Чтобы вызвать ответный огонь батарей и тем обнаружить места уцелевших орудий, «Кача» прошла еще раз под берегом туда и назад, потом «Альма» с близкой дистанции снова обстреляла Очаковскую батарею, и к берегу был послан тральщик «Язон». Весь день «Генерал Алексеев» и «Генерал Корнилов» держались наготове, но красные батареи упорно молчали.
Как выяснилось впоследствии, ввиду невозможности бороться с дредноутом и для избежания потерь, прислуга батарей днем их покидала и возвращалась лишь после окончания бомбардировки, исправляя по ночам разрушения. Можно предположить, что в этот день прорыв канонерских лодок в лиман был возможен с той лишь поправкой, что им пришлось бы еще вступить в бой с красной флотилией и быть отрезанными от базы снабжения до занятия берегов нашими войсками. Вместе с тем командующий флотом получил из Ставки телеграмму, в которой говорилось, что в ближайшем будущем выполнять Заднепровскую операцию не предполагается; это исключало надобность прорыва кораблей в лиман. в связи с этим, продолжая до самой эвакуации тесную блокаду Очаково-Одесского района, бомбардировки и демонстрации высадки десантов, флот мог сократить действующие силы. 8 августа на яхте «Лукулл» вице-адмирал Саблин отбыл в Севастополь, 18-го в сопровождении «Капитана Сакена» туда же вернулся и «Генерал Алексеев». В дальнейшем «Генерал Алексеев» в море больше не выходил и стоял на бочке в Северной бухте.
Эвакуация Белой армии. Переход Русской эскадры в Бизерту
В день отдачи приказа об эвакуации Крыма, 10 ноября, для ускорения приемки запасов из порта буксиры подвели его кормой к пристани в Корабельной бухте. Воспользовавшись приказом генерала Врангеля о добровольности эвакуации, большинство чинов команды линейного корабля, состоявшей из мобилизованных, ушло на берег, и, в частности, настоящих кочегаров осталось всего лишь восемь человек. Двое суток день и ночь шла погрузка угля, всевозможных запасов из портовых складов, имущества Морского корпуса и пассажиров. К погрузке были привлечены гардемарины и кадеты Морского корпуса и артели, сформированные из офицеров всех родов войск. Вся палуба была загромождена горой ящиков, тюков и мешков, и в наскоро построенной загородке мычали принадлежащие корпусу десять коров и блеяли сто баранов. К сожалению, полного запаса котельной воды корабль не получил.
13 ноября в 7 часов «Генерал Алексеев» вышел на внешний рейд и стал на якорь против Стрелецкой бухты. На борту находились 2086 пассажиров, персонал и кадеты Морского корпуса, полурота гардемарин и юнкера Атаманского училища. Для предстоящего перехода в Константинополь были приняты меры к пополнению команды: на трубах и у камбуза был вывешен приказ командира корабля, призывавший работоспособных пассажиров записываться у ревизора на предмет зачисления в команду, и в этом случае им будет выдаваться корабельный паек. Атаманцы были посланы в помощь восьми кочегарам и нескольким инженерам-механикам, стоявшим у котлов. Из гардемарин и кадет Морского корпуса была образована сигнальная вахта, и, ввиду опасения саботажа, гардемарины были поставлены часовыми во вcex жизненных частях корабля, включая кочегарки.
В 22 часа 15 минут «Генерал Алексеев» снялся с якоря и взял курс на Константинополь. Ход не превышал пяти узлов, с остановками, когда требовалось чистить топки. Ночью «Генерал Алексеев» лег на обратный курс, чтобы идти на помощь столкнувшемуся с болгарским пароходом транспорту «Кронштадт», который растерял шедших у него на буксире миноносец «Жаркий» и три катера. Вскоре «Генерал Алексеев» получил приказание продолжать свой первоначальный путь.
Утром 16 ноября, на третий день плавания «Генерал Алексеев» подошел к Босфору и стал на якорь в шести милях от входного маяка. С одной стороны, не хватало котельной воды, но, кроме того, принимая во внимание сильное течение в проливе, было опасение, что, имея черепаший ход, дредноут не сможет управляться. К этому надо добавить, что все восемь кочегаров буквально свалились с ног. Была сделана попытка вести «Генерала Алексеева» дальше на буксире уже возвращавшегося из Константинополя ледокола «Илья Муромец», но из этого ничего не получилось: несмотря на свои 3100 тонн, «Илья Муромец» не мог удержать дредноут на курсе, и при разворачивании последний инерцией своей массы тащил ледокол вспять. Оставалось лишь одно решение: взяв с ледокола сколько можно воды, дать кочегарам и инженерам-механикам хорошенько выспаться, а затем идти самостоятельно. На следующий день, нагнав пару, «Генерал Алексеев» 10-узловым ходом прошел Босфор и после 18 часов стал на якорь в Мраморном море, на рейде Мода, где собирались все русские суда.
В Константинополе, готовясь к дальнему переходу, корабль был освобожден от пассажиров. Остался лишь персонал Морского корпуса и кадетская рота. Гардемарины были переведены на стоявшее здесь без команды учебное судно «Свобода». Экипаж «Генерала Алексеева» был усилен командами с демобилизованных частновладельческих судов и других, которые временно оставались в Константинополе. От французского командования был получен полный запас угля и 500 тонн нефти для снабжения в походе миноносцев. В знак того, что корабли эскадры находились под покровительством Франции, на фок-мачте был поднят французский флаг.
8 декабря первая группа судов в составе «Генерала Алексеева», транспорта-мастерской «Кронштадт», угольщика «Даланд» («Форос») и дивизиона нефтяных миноносцев ушла с рейда Мода. Зайдя в бухту Наварин, где «Генерал Алексеев» снабдил миноносцы нефтью, 27 декабря 1920 года он пришел в Бизерту и стал на якорь во внутреннем озере, закончив свой последний поход.
В Бизерте
По требованию французских властей, для уменьшения расходов, команды судов Русской эскадры были сокращены и часть моряков была переведена в лагеря, на положение беженцев. Но еще в течение почти четырех лет эскадра продолжала жить, а переведенный в старый форт Морской корпус возобновил занятия. На «Генерале Алексееве» были организованы артиллерийские классы для молодых офицеров, и оставшиеся на кораблях команды, главным образом офицеры и охотники флота, поддерживаемые надеждой еще послужить во славу Андреевского флага, содержали свои корабли в порядке и производили текущий ремонт. Снаряды, заряды и торпеды были сданы в арсенал Сиди Абдаллах. Французы дали возможность ввести «Генерала Алексеева» в сухой док, где силами команды его огромное днище было очищено от водорослей и выкрашено. Но команды постепенно все сокращались, и под конец на «Генерале Алексееве» осталось лишь несколько десятков человек. 29 октября 1924 года, в связи с признанием Францией советского правительства, на эскадре были спущены Андреевские флаги. В последующие дни корабли были переданы на хранение французам и последние русские офицеры и матросы их покинули. Французское правительство считало корабли эскадры собственностью России, какое бы там ни было правительство. В связи с этим положением в конце декабря в Бизерту прибыла советская комиссия для ознакомления с состоянием кораблей на предмет их возможной буксировки в Черное море. Председателем комиссии был известный профессор-кораблестроитель А. Н. Крылов, а его помощником — бывший контр-адмирал Е. А. Беренс, родной брат последнего командующего эскадрой М.А. Беренса. После осмотра кораблей комиссия признала, что «Генерал Алексеев», шесть нефтяных миноносцев и четыре подводные лодки еще имеют боевое значение и есть смысл отбуксировать их в Черное море для ремонта. Что же касается крейсера «Генерал Корнилов» и прочих более старых судов, комиссия признала более практичным продать их на слом на месте. Но французское правительство связывало возвращение кораблей с признанием советским правительством долгов по займам, сделанным Россией до революции; споры об этом затянулись на многие годы, корабли же в это время ржавели, требуя все же кое-какого ухода, чтобы не затонуть. В связи с решением советской комиссии 28 октября 1929 года французы продали признанные негодными суда местной фирме. В конце концов, отчаявшись добиться положительных результатов в переговорах о долгах, французское правительство приняло в 1933 году решение продать и оставшиеся корабли, внеся полученную таким образом сумму в счет русского долга. В 1934 году «Генерал Алексеев», последний корабль Русской эскадры в Бизерте, был продан на слом, с условием, что его орудия и кое-какие приборы останутся собственностью Франции и будут доставлены в арсенал Сиди Абдаллах. Разборка и разрушение дредноута начались не сразу и были завершены лишь в 1937 году, но история корабля этим еще не закончилась.
Судьба орудий "Генерала Алексеева"
В январе 1940 года французское правительство согласилось уступить Финляндии 305-мм орудия «Генерала Алексеева», для которых у финнов были снаряды, оставшиеся после ухода Балтийского флота из Гельсингфорса в 1918 году. Ввиду того что балтийские проливы контролировались немецким флотом перевозка орудий должна была быть осуществлена финскими пароходами. Для уменьшения риска потери сразу всех орудий, всегда возможной по обстоятельствам войны, они были разделены на три партии, по четыре орудия в каждой. Первая партия была погружена на пароход «Жюлиетт», который вышел из Бизерты 29 января 1940 г. «Жюлиетт» особенно не торопилась и, заходя в попутные порты для совершения коммерческих операций, пришла на английский контроль для нейтральных пароходов на рейде Доунс в Северном море, лишь 13 марта 1940 года, когда советско-финская война была уже закончена. Французы потребовали возвращения находившихся на борту «Жюлиетт» орудий, но после переговоров отказались от своей претензии, и «Жюлиетт» получила разрешение идти в Финляндию. Но накануне ухода она была сильно повреждена наскочившим на нее английским пароходом, что потребовало месячного ремонта. В течение этого времени немецкие войска вторглись в Норвегию, что опять поставило под вопрос ее дальнейшее плавание. Через некоторое время англичане все же разрешили «Жюлиетт» идти дальше, но не в Балтийское море, а в Печенгу (Петсамо), которая уже несколько месяцев как была присоединена к Советскому Союзу. Капитан парохода вместо Печенги зашел в пограничный норвежский порт, где выгрузил предназначенный для Финляндии груз, кроме орудий, так как здесь не было крана, способного поднять 48-тонные орудия. Лишь в августе «Жюлиетт» получила распоряжение идти кругом Норвегии в Балтийское море. Вероятно, для сокрытия орудий в трюм была насыпана тысяча тонн зерна. 8 сентября пароход наконец пришел в Або, и капитан смог сдать свой груз представителю финского командования. Второй пароход, «Карл Эрик» ушел из Бизерты через неделю после «Жюлиетт», но его плавание прошло без приключений; пройдя английский контроль, он успел проскочить в Балтийское море до начала Скандинавской операции немцев и пришел в Або через несколько дней после заключения перемирия с СССР. Финляндия использовала орудия "Генерала Алексеева" в том числе при восстановлении 305-мм железнодорожных транспортеров, подорванных советскими войсками при эвакуации с Ханко в декабре 1941 года. Последняя партия орудий была погружена на пароход «Нина», вышедший из Бизерты 26 февраля. В день нападения немцев на Норвегию пароход находился в Бергене, где был ими задержан и потом направлен в Германию. Орудия были выгружены и посланы на завод Круппа для приспособления к установке на береговой батарее. О дальнейшем известный французский военно-морской историк Г. Ле Массон сообщил следующее: «Из четырех орудий русского корабля была сформирована батарея с морской командой, получившая название «Мирус», кажется — по имени одного известного в Германии морского артиллерийского офицера. Батарея была предназначена для защиты острова Гернси, группы Нормандских островов, и была установлена на возвышенности у бухты Перелле. Четыре орудия стояли вдали одно от другого и были хорошо закамуфлированы под видом построек фермы с соломенными крышами. Каждое орудие было независимо от других, и в железобетонных подземных помещениях с хорошей вентиляцией и центральным отоплением находились казармы для прислуги, санитарная часть, погреба для боевого запаса и группа дизель-динамо, дававшая ток для освещения и для действия электромоторов, обслуживавших орудия. Лафет позволял большой угол возвышения, при котором нормальная дальность стрельбы была в 28 тысяч метров с возможным максимумом в 30 тысяч метров. Не считая пробных и учебных стрельб, батарея, по-видимому, ни разу не стреляла по противнику. После войны она была разобрана англичанами и ее орудия пошли как железный лом в переплавку».
Судьба флага "Генерала Алексеева"
Кормовой флаг «Генерала Алексеева» долгое время находился на хранении в Австралии на хранении у капитана М.И. Максимова.
Русские эмигранты, по свидетельству митрофорного протоирея, Управляющего делами Австралийско-Новозеландской епархии Русской православной церкви Михаила Протопопова, считали, что этот флаг был последним из спущенных в 1924 году в Бизерте на кораблях Русской эскадры.
Флаг хранился в эмигрантской Кают-компании русских морских офицеров и употреблялся для покрытия гробов при отпевании бывших офицеров Российского флота. В 1975 году М.И. Максимов остался единственным членом Кают-компании и передал флаг на хранение Михаилу Протопопову, священнику и сыну офицера Российской Императорской армии. В последний раз флаг использовали на похоронах бывшего офицера флота в 1985 году в Мельбурне.
Исследовательские работы Российского НИИ реставрации подтвердили, что флаг был пошит в период Первой мировой войны 1914-1918 годов. Материалом послужил шелк – натуральный либо искусственный (вискоза). По всей поверхности ткани флага обнаружились симметричные затеки, указывающие на то, что флаг длительное время находился в сложенном состоянии в неблагоприятных условиях.
Эксперты Российского военно-исторического общества также подтверждают подлинность флага. Размер полотнища составляет 134 сантиметра на 216 сантиметра, что соответствует установленным в Российском Императорском флоте, а также в Белом движении, для кормового флага корабля 1-го ранга (140 сантиметров на 210 сантиметров) с возможными допусками.
По торцовому краю флага пришита кулиса из полосы льняной ткани (ширина – 3,2 сантиметра), в которую продет шнур с зашитой на одном конце петлей. Это говорит о том, что данный флаг использовался для подъема на корабельном флагштоке. Он не может быть знаменным флагом (отсутствуют следы крепления на древко), а также береговым крепостным флагом (в таковой роли выступали кайзер-флаги (гюйсы) иного рисунка).
Благодаря усилиям Министерства культуры России флаг вернулся на Родину. 12 сентября 2014 года Полномочный представитель Президента Российской Федерации в Крымском федеральном округе Олег Белавенцев передал командующему Черноморским флотом адмиралу Александру Витко этот флаг и полный комплект документов к нему. Торжественная передача реликвии состоялась в музее Черноморского флота в присутствии представителей корабельных экипажей и воинских частей флота. Отныне полотнище будет храниться рядом с флагом линейного корабля «Императрица Мария» в одном из залов флотского музея, экспозиция которого посвящена историческим событиям начала прошлого века.
