Канарис, Вильгельм Франц
Вильгельм Франц Канарис| Годы жизни | 1887 — 1945 |
| Место рождения | Апплербек, Германская империя |
| Гражданство | Германия |
| Годы службы | 1905 — 1944 |
Первая Мировая война, Вторая мировая война
- Кадет военно-морского училища
- 2-й вахтённый начальник на миноносце V-162
- Капитан-лейтенант
- Командир подводной лодки U-16
- Командир транспортной подводной лодки UC-27
- Командир подводной лодки U-34
- Командир командной подводной лодки UB-128
- Адъютант военного министра Г. Носке.
- Старший помощник на учебном крейсере «Берлин»
- Начальник сектора подготовительно-мобилизационных работ в отделе флота при Главном командовании ВМС
- Старший помощник командира линейного корабля «Шлезиен»
- Начальник штаба базы ВМС «Нордзее»
- Капитан цур зее
- Командир линейного корабля «Шлезиен»
- Комендант крепости Свинемюнде.
- Начальник военной разведки и контрразведки
- Контр-адмирал
- Руководитель Управленческой группы по общим вопросам
- Вице-адмирал
- Адмирал
- железный крест I класса
- железный крест II класса
- немецкий крест II степени
- почётный крест ветерана войны
- кавалер ордена Орлиного креста 2 класса
- галлиполийская звезда
- нагрудный знак подводника
Содержание
Детство
Вильгельм Канарис, сын промышленника, родился в 1887 году в Аплербеке возле Дортмунда. Семья Канарис эмигрировала в Германию в 17 веке из Сало на озере Комо; она не имела корней, как это общепринято считать, в Греции, хотя Канарис - это имя одного из греческих героев морских сражений, добывших себе славу в войне, в результате которой их страна освободилась от турецкого ига, и германский адмирал хранил картину с этим греческим героем, носившим свою шляпу с эмблемой освобождения, которая висела у него в доме.
В 1893–1896 гг. Вильгельм посещал подготовительную школу при реальной гимназии в Дуйсбурге, затем на Пасху поступил в младший класс. Проделывать длинный путь в школу пешком юному ученику не было нужды: туда доставлял его принадлежавший семье экипаж, который в полдень забирал его и привозил домой. С кучером у Вильгельма сложились отличные отношения. Когда в погожие летние дни семья в полном составе выезжала на природу, мальчик садился рядом с кучером и дорогой развлекал все общество своими оригинальными выдумками. Ему также приходилось быть и кучером. Еще в раннем возрасте Вильгельм, получив в подарок козла, научил его возить небольшую тележку, на которой разъезжал по саду. Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, отец подарил ему верховую лошадь. Так Вильгельм увлекся верховой ездой и со временем стал отличным наездником. На протяжении всей своей жизни он использовал любую возможность, чтобы проскакать на коне. Вильгельм любил лошадей – да и вообще животных – и умел с ними обращаться. Чуткий и ласковый подход помогал ему справляться даже с самыми норовистыми конями. Достаточно рано у него развилась, если можно так выразиться, «лошадиная интуиция».
Еще малышом Вильгельм демонстрировал удивительную наблюдательность и стремление докопаться до сути вещей, то есть способности, из-за которых он впоследствии, служа на флоте, получил прозвище «глазастый», что, видимо, и предопределило его будущую карьеру в качестве руководителя разведки. Ничто не ускользало от внимания мальчугана. Сопровождая свои наблюдения соответствующими комментариями, он не раз приводил взрослых в смущение.
Общая атмосфера, царившая в родительском доме и в тех кругах, в которых семейство Канарис вращалось, естественно, играла большую роль в формировании характера подростка. Оба родителя были людьми верующими, но не придерживались строго религиозных обрядов и не принадлежали к ревностным посетителям церкви. Предки Канариса были католиками, но, когда дедушка Вильгельма женился на протестантке, он принял ее веру. Хотя мать Вильгельма выросла в семье евангелистов, она скорее была расположена к католицизму. В церковь семья ходила только по большим религиозным праздникам, как это было принято у протестантов во времена модной либеральной теологии. Детей же воспитывали в духе христианских заповедей и непоколебимой веры, что жизнь человеческая во власти Небесных сил. Воспитывали в первую очередь не поучительными речами и наставлениями, а личным примером. Вильгельм Канарис всю свою жизнь был глубоко религиозным человеком, не отдавая предпочтения какой-нибудь конкретной конфессии. Позднее, уже будучи зрелым мужем, он часто посещал с двумя своими дочерьми евангелическую церковь в Далеме. Однако в последние, наиболее тяжелые годы жизни его сильнее притягивала мистическая атмосфера католических соборов; видимо, все-таки сказывалось материнское влияние.
Оба родителя Вильгельма были людьми высокоодаренными, с разносторонними интересами и широкими знаниями. Такой смышленый ребенок, как Вильгельм, мог почерпнуть много полезного из бесед со взрослыми во время, когда юный пытливый ум начинает критически воспринимать окружающий мир. То был период правления кайзера Вильгельма II и бурного развития экономики. В Рурском промышленном районе закладывались новые шахты, возводились более мощные доменные печи, строились металлургические заводы. Совсем еще молодой германский рейх за короткий срок превратился в ведущее индустриальное государство Европы. Быстро развивалась внешняя торговля, увеличивался военный флот, одетый в броню, выкованную в Руре. Колониальная политика Германии будоражила воображение в первую очередь молодежи.
Начало службы
Мальчик учился в гимназии, а 1 апреля 1904 года поступил в морское училище в Киле. Канарис был в числе лучших кадетов. Один из педагогов охарактеризовал его: "Весьма одарен в теории, прилежание железное". К концу учебы Канарис хорошо говорил по-английски, сносно по-французски и немного знал русский язык. В октябре 1907 года Канариса после экзаменов фенриком - кандидатом на офицерский чин определили на крейсер "Бремен", направленный к берегам Латинской Америки. 28 сентября 1908 года моряка произвели в лейтенанты. Он самостоятельно освоил испанский язык и стал помощником командира крейсера в дипломатических переговорах с латиноамериканскими правителями. За свои дипломатические успехи он 13 мая 1909 года получил от президента Венесуэлы орден Боливара V класса. Командир крейсера записал в аттестации: "Хорошая военная подготовка, умение ладить с людьми дополнены скромностью, послушанием и вежливостью".
В январе 1910 года лейтенанта перевели вторым вахтенным офицером на миноносец "V-162", но на учениях в Северном море он простудился после тропической лихорадки и полгода лечился на берегу. После возвращения Канарис вновь продемонстрировал способности, был аттестован как кандидат на должность командира эсминца и произведен в обер-лейтенанты.
В декабре 1911 года моряка назначили на крейсер "Дрезден". В 1913 году корабль располагался в Константинополе, к концу года вернулся в Киль и спешно, не завершив ремонта, был отправлен в Веракрус, где сменил крейсер "Бремен", возвращавшийся на родину. Экипаж крейсера помогал европейцам, покидавшим восставшую Мексику. Лично Канарису пришлось, пользуясь методами убеждения, доставить на борт свергнутого президента, генерала Гуэрта, чтобы вывезти его из страны. Но вернуться на родину после успешного выполнения задания не удалось: после начала Первой мировой войны крейсеру следовало действовать на коммуникациях противника.
Чтобы иметь достоверную информацию, Канарис наладил связь с агентурной сетью в Аргентине и Бразилии, которую создал еще в 1908 году, и стал получать по радио сведения об обстановке, которые помогли крейсеру перейти к устью Ла-Платы и потопить два судна. Когда вблизи оказались английские корабли, командир крейсера ушел на Тихий океан и присоединился к эскадре вице-адмирала Шпее. И его Канарис благодаря своим агентам оповещал о перемещениях противника. Используя эту информацию, Шпее 1 ноября 1914 года истребил английскую эскадру у Коронеля. Канариса наградили Железным крестом 2-й степени. 8 декабря в бою у Фольклендских островов быстроходному "Дрездену" удалось бежать лишь благодаря наступившей ночи. Крейсер ушел на Тихий океан, потопил еще одно судно, но без угля был вынужден зайти на чилийский островок и интернироваться. Однако подошедший к острову крейсер "Глазго", несмотря на нейтралитет Чили, потопил "Дрезден". Канарису пришлось вести переговоры с англичанами, выигрывая время для подготовки затопления крейсера.
Уцелевших членов экипажа чилийцы вывезли с острова и интернировали. Канариса тяготило безделье. В ночь на 3 августа 1915 года по согласованию с командиром он бежал и 4 октября прибыл в Гамбург. После краткого отдыха молодой офицер представил отчет о действиях "Дрездена", был произведен в капитан-лейтенанты и привлечен к организации разведки на Средиземном море. К началу 1916 года он создал агентурную сеть в главных портах Испании. На испанских верфях тайно строили суда для снабжения германских подводных лодок. Однако шпионаж Канарису все менее нравился, и он в сентябре 1916 года добился возвращения на флот. В октябре на подводной лодке моряк прибыл в Катарро и вскоре представил отчет о работе, высоко оцененный в Германии. Канариса наградили Железным крестом 1-й степени и направили для обучения на командира подводной лодки. Посланный на Средиземное море офицер сначала служил при штабе. 19 января 1918 года Канарис вышел в первый поход командиром U-34 и 18 февраля вернулся на базу с тремя победами.
Способного офицера заметил сам кайзер. В мае Канариса вызвали в Германию для приема новой лодки. В конце августа 1918 года его U-128 вышла в Катарро. Однако после развала Австро-Венгрии в октябре германские базы в Катарро и Поле были взорваны, а подводные лодки 29 ноября вернулись в Германию.
В Киле на мачтах боевых кораблей уже реяли красные флаги. Началась революция, а война закончилась. Новая германская республика скоро вступила в отчаянную борьбу за своё выживание; условия мира, которые были хоть как-то приемлемы, надо было получить от союзников, в то время как на восточных территориях шла открытая война против сил воинствующего коммунизма.
По традиции и по убеждениям Канарис был твёрдым монархистом, и в этот период в нём развилось непримиримое неприятие коммунизма, которое наложило отпечаток на всю оставшуюся часть его жизни.
После ноябрьской революции 1918 года Канарис стал адъютантом военного министра Г. Носке, участвовал в подавлении коммунистического выступления в Берлине и организации убийства К. Либкнехта и Р. Люксембург, а затем возглавлял "следствие" по этому делу. Он поддерживал связь между правительством и моряками, создавал отряды самообороны.
С 15 февраля 1919 года Канарис служил также в ведомстве военно-морского флота, которое вскоре назвали адмиралтейством, а затем - главным командованием военно-морских сил. Канарис, участвуя в создании новых ВМС, стал одним из влиятельных и осведомленных людей. Он был помощником контр-адмирала Адольфа фон Троты, вставшего во главе адмиралтейства.
Дальнейшая карьера
"Пивной путч" Гитлера и выступление боевиков офицерской организации потерпели неудачу. Канариса 15 января 1924 года произвели в корветтен-капитаны . Он хотел оставить флот, но начальник базы отговорил его, намекая на активную деятельность. В мае 1924 года корветтен-капитан Канарис отправился в Японию. Еще с 1920 года германские инженеры начали строить в Осаке подводные крейсера для японского флота. Однако возникли трения, которые Канарису удалось успешно ликвидировать, и работы продолжались. Успех оценили. По возвращении 4 октября Канариса назначили начальником сектора подготовительно-мобилизационных работ при главном командовании ВМС. Начав с использования для боевой подготовки старых судов, со временем стали строить свои крейсера и миноносцы. Канарис выделился, подготовив документ, показавший силу и слабость программы мобилизации флота. Но ему не нравилась бумажная работа.
Канарис стал сам искать пути пополнения средств на восстановление флота и установил контакт с Вальтером Ломаном, который намеревался в соседних странах создавать подставные фирмы, работающие на подъем военного потенциала Германии. В Испании Канарис наладил связи с промышленниками и политическими кругами, организовал производство торпед и кораблей, сотрудничал со спецслужбами, познакомился с полковником Франко и другими будущими участниками государственного переворота. 1 октября 1926 года Канариса назначили референтом при начальнике штаба ВМС. В 1927 году он начал налаживать связи со странами Южной Америки.
22 июня 1928 года Канарис вступил в должность старшего помощника командира линкора "Шлезиен", а через год его произвели в фрегаттен-капитаны . В это время Испания заказала подводную лодку по германскому проекту, и Канариса послали в командировку. Однако его связь со спецслужбами стала известна журналистам. Кроме того, моряка обвиняли в непрофессионализме, и новый командующий ВМС Эрих Редер запретил давать ему секретные или политические поручения.
29 сентября 1930 года за служебное рвение Канариса назначили начальником штаба североморской базы. Здесь он не поладил с Карлом Дёницем, старшим офицером адмиралтейства. 1 октября 1931 года моряка произвели в капитаны цур зее .
Канарис уже командовал крейсером в скромном флоте, который был разрешён Германии по Версальскому договору, а в 1934 году был назначен комендантом крепости Свинемюнде. В возрасте, когда он ещё мог ожидать впереди многие годы работы, это назначение могло означать конец его активной карьеры и долгий закат жизни, проведённой в положении полуотставки. Но в этот момент разногласия привели к увольнению морского капитана Патцига с его поста начальника абвера в германском министерстве обороны. Сюда назначили Канариса, которого тем самым спасли от угрожавшей ему бездеятельности.
Это назначение изумительно соответствовало его способностям и талантам. То, что так много морских офицеров оказалось в абвере, не случайное совпадение. Зарубежная разведка требовала знаний других стран либо длительного обучения тех, кто не обладал такими знаниями. В армии немногие офицеры имели возможность путешествия за границу или продолжительной службы за рубежом, в то время как на флоте заграничная стажировка составляла нормальную и важную часть офицерской карьеры.
Канарис - глава абвера
Финансирование разведывательной службы, которое можно было наскрести в очень скромном бюджете армии в сто тысяч человек, составляло весьма малую долю; абвер поэтому был вынужден отказаться от всякой идеи широко распространенной и дорогостоящей деятельности за рубежом, а вместо этого сосредоточить свои силы на конкретных и точно указанных задачах; и в соответствии с принципом децентрализации огромная ответственность возлагалась на отделения абвера. Результатом было высокое доверие, оказываемое им.
Канарис придерживался этой системы, и основа его успеха в тщательности, с которой он подбирал себе подчиненных, и доверии, которое он им оказывал. В этом отношении он показал себя большим мастером, хотя можно и задаться вопросом, справедливо ли применять к нему традиционную фразу «хорошо разбирался в людях». Иногда он совершал ошибки и слишком доверял людям, которым поручал какие-то задания. Есть два вида доверия – вера в умственную способность личности выполнить вверенную ей задачу, а также уверенность в характере и честности человека, на которого это доверие возлагается. Ошибка в первом варианте, и там Канарис временами оказывался не прав, может быть легко исправлена; но ошибка во втором варианте опасна, и здесь Канарис редко допускал ошибки, если вообще совершал их.
Наградой за доверие была преданность и вера, которые его офицеры и подчиненные испытывали к нему. В его способностях они не сомневались, потому что это был человек многих талантов и острого и быстрого мышления; и этому человеку они могли обоснованно доверять, ибо знали, что он никогда их не бросит, даже если они окажутся в трудном положении. Офицер разведки постоянно сталкивается с опасными ситуациями и трудными решениями. А в Третьем рейхе, помимо этих обычных опасностей, каждый без исключения, занятый разведкой и имеющий любые контакты за рубежом, подвергался постоянному недоверчивому наблюдению гестапо и службы безопасности. Если один из его офицеров попадал в трудное положение с этими людьми, он знал, что все еще может рассчитывать на твердую поддержку адмирала Канариса.
Ближайшие помощники Канариса
Канарис не был осторожен, отзываясь в кругу сотрудников о существующем в стране режиме. Неоднократно, после очередного ежедневного совещания, Пикенброк или какой-нибудь другой начальник отдела напоминал ему, что он снова говорил о вещах, не предназначенных для посторонних ушей, и излагал взгляды, которые не должны бы выходить за пределы круга его наиболее доверенных людей. А между тем на совещаниях нередко присутствовали такие лица, как интендантский советник Тёппен, служащие правового отдела и т. д., не имевшие прямого отношения к чисто разведывательным делам. В ответ на подобные предостережения Канарис имел обыкновение на следующем совещании сглаживать прошлые резкие высказывания выражением сугубой «лояльности». С началом войны Канарис изобрел новый метод маскировки, разделив ежедневные совещания на две части. В первой с большим числом участников обычно обсуждались общие вопросы, а более чувствительные проблемы рассматривались во второй части, в присутствии лишь начальников отделов.
И, разговаривая по телефону, Канарис не всегда проявлял нужную осмотрительность, к огорчению его сотрудников. Весьма примечательно, что даже такой уравновешенный и совсем не боязливый человек, как Пикенброк, еще в 1940 г. в беседе с сослуживцами сказал: «Собственно говоря, меня сильно удивляет, что нашему хозяину все еще позволяют разгуливать на свободе». Разумеется, Канарис знал, что телефонные переговоры с внешним миром аккуратно прослушиваются, записываются и ложатся на стол врагов из Главного управления имперской безопасности (РСХА).
Один эпизод начального периода войны, возможно, объясняет «неосторожность» Канариса на совещаниях и по телефону. Как-то госпожа Канарис позвонила мужу и в ходе разговора стала критиковать некоторые правительственные меры. Канарис тут же положил трубку, а вечером настойчиво предупредил жену впредь не касаться по телефону политических тем и, прежде всего, воздерживаться от всяких критических замечаний. Когда жена стала возражать и напомнила ему о его собственной частой критике по телефону, он пояснил, что, мол, о его несогласии с отдельными действиями правительства хорошо известно и что, если он вдруг перестанет откровенно высказывать свое мнение, то гестапо может заподозрить что-то еще более худшее.
Ганс Остер
Когда Канарис возглавил абвер, в этой организации уже работал майор Ханс Остер, которому было суждено сыграть весьма заметную роль не только в деятельности этой спецслужбы и в жизни самого Вильгельма Канариса, но и в немецком движении Сопротивления. Человек со стройной фигурой ловкого наездника, всей душой ненавидевший лживую демагогию и моральную порочность нацистского режима, он сохранял верность нравственным критериям, которые воспринял еще до 1914 г., будучи совсем юным офицером. Не вынашивая планов восстановления монархии, он был убежден в преимуществах монархического государственного устройства вообще и для Германии в особенности и чувствовал глубокую личную связь с бежавшим в Голландию кайзером, сохраняя ему, пока тот был жив, абсолютную верность. После 1918 г. Остер в течение ряда лет служил в рейхсвере, в 1930 г. был уволен в запас и лишь по прошествии длительного времени зачислен вновь в вооруженные силы в качестве К-офицера. Видимо, перерыв в военной карьере стал причиной того, что он не приобрел типичных признаков офицера рейхсвера, а сохранил характерные черты армейского службиста кайзеровской эпохи. Остер, вероятно, был одним из первых офицеров вермахта, распознавших опасность национал-социализма не только для Германии в целом, но и для вооруженных сил в частности, то есть именно для той организации, за благополучие которой он чувствовал себя ответственным. И в отличие от подавляющего большинства своих сослуживцев Остер был полон решимости сделать из всего этого для себя практические выводы. Серьезность своих намерений он, правда, не совсем удачно пытался скрывать под маской кастовой заносчивости, смягчаемой до известной степени его саксонским обличьем. Ханс Остер горячо любил свое отечество, но, как и у Канариса, то была не слепая и не безрассудная любовь. Он хорошо различал слабые стороны немцев, однако это нисколько не уменьшало его привязанности к своей стране и к своему народу. И еще ему было присуще высокое чувство собственного достоинства.
Отношения Канариса и Остера не были безоблачными, свободными от напряженностей. Уж больно разными они были по своей натуре людьми. С одной стороны, осторожный, тщательно взвешивающий каждый свой шаг, сдерживаемый или подталкиваемый интуицией, неизменно скрывающий свои истинные намерения Канарис, а с другой – нетерпеливый, безрассудно смелый, порой довольно опрометчивый Остер. Но они оба категорически отвергали как политику войны, так и террористический режим, установленный нацистами в Германии. В этих вопросах у них не было расхождений во мнениях, и они прекрасно дополняли друг друга. В продолжение многих лет Канарису приходилось неоднократно с помощью различных уловок и хитростей, подчас рискуя собственной головой и позицией, оберегать чересчур порывистого Остера и его сотрудников от угрожавших им со стороны гестапо опасностей.
Объединяли Канариса и Остера еще и глубокие религиозные чувства, лежавшие в основе их поступков. «И с Канарисом, и с Остером всегда можно было поговорить на религиозные темы, – рассказывал один из бывших сотрудников абвера. – Оба они в своих действиях руководствовались не политическими, а этическими соображениями. Они признавали более высокий закон, чем законодательство нацистского государства, и это придавало им силы и решимость в случае необходимости принять мученическую смерть».
Ганс Пикенброк
Отдел «Абвер-1» долгие годы возглавлял полковник Генерального штаба Пикенброк, которого близкие ему люди называли просто Пики. Это был жизнерадостный, веселый, склонный к шуткам выходец из Рейнской области. Его эрудиция и сдержанный юмор особенно приходились по душе Канарису, который оказывал ему безусловное доверие и был с ним более откровенным, чем с любым другим ближайшим помощником. Если Канарис вообще с кем-либо делился своими тревогами и заботами, то в первую голову с Пикенброком. Однако едва ли Канарис раскрывался перед каким-либо отдельным лицом полностью. У него была манера как бы распределять свои сокровенные мысли по частям среди ближайших соратников, сообщая то одному, то другому собственные беспокойства и опасения, таким путем освобождаясь от эмоционального стресса.
До начала 1939 г. 2-й отдел абвера возглавлял майор (позднее подполковник) Генерального штаба Гроскурт, пользовавшийся особым доверием Канариса, который хотел видеть это подразделение в надежных (в его понимании) руках, чтобы быть застрахованным от неоправданных авантюр в области диверсионно-подрывной работы. Гроскурт, наряду с Остером, принадлежал к офицерам абвера, активно готовившим свержение нацистского режима. Гизевиус довольно верно охарактеризовал Гроскурта как личность и описал его роль в качестве посредника между участниками заговора против Гитлера и начальником Генерального штаба Гальдером, которую он играл зимой 1939/40 г. Убежденный христианин, Гроскурт принадлежал к евангелической церкви. Генерал Лахузен, которого Гроскурт после аншлюса Австрии весной 1938 г. познакомил с Остером, называет его «храбрейшим и честнейшим представителем офицеров-оппозиционеров». Именно Муффль (таково было прозвище Гроскурта у сотрудников абвера) рекомендовал Канарису сделать подполковника Генерального штаба Лахузена его преемником на посту начальника 2-го отдела.
Эрвин фон Лахузен
Эрвин фон Лахузен, родившийся в Вене, он еще в период габсбургской монархии начал военную службу, участвовал в Первой мировой войне. После образования Австрийской Республики окончил Венское военное училище (аналог немецкой военной академии) и был откомандирован в Генеральный штаб австрийских вооруженных сил, где с 1935 г. руководил «службой информации» (военная разведка), нацеленной главным образом на Чехословакию. Что касается сбора сведений по этой стране, то начиная с 1934 г. с согласия австрийского правительства происходил оживленный обмен полученными материалами между австрийской «службой информации», немецким абвером и 2-м бюро венгерского Генерального штаба. С этой целью с немецкой стороны на первых порах действовал в качестве офицера связи аккредитованный при австрийской службе безопасности руководитель подразделения абвера «Мюнхен» граф Марогна-Редвиц. Позднее, с 1937 г., сведения передавались через военных атташе обоих государств (то есть Австрии и Германии). Впервые Канарис познакомился с Лахо7узеном в 1937 г. во время своей встречи в Вене в министерстве обороны с начальником австрийской военной разведки. После включения Австрии в состав Третьего рейха в марте 1938 г. граф Марогна рекомендовал Канарису, у которого пользовался большим доверием и чьи политические взгляды полностью разделял, зачислить Лахоузена в абвер. Еще в процессе совместной работы граф установил с Лахузеном теплые товарищеские отношения и имел возможность составить определенное мнение о его деловых качествах. Сначала его назначили заместителем начальника 1-го отдела (Пикенброка), поручив ему сосредоточить внимание на странах, примыкавших к Германии с востока и юго-востока, в том числе и на Чехословакии. В начале 1939 г. он возглавил в качестве преемника Гроскурта 2-й отдел абвера.
Благодаря своим показаниям на Нюрнбергском процессе генерал фон Лахузен стал известен мировой общественности как человек из близкого окружения адмирала Канариса. И в самом деле, ему удалось быстро завоевать доверие своего шефа, о чем красноречиво свидетельствует его выдвижение по прошествии короткого времени на должность начальника 2-го отдела абвера. Знавших хорошо Канариса, вероятно, удивляло, что он так скоро близко сошелся с Лахоузеном, человеком почти двухметрового роста, ибо, сам едва достигая 160 сантиметров, «седовласый» обычно испытывал инстинктивную неприязнь к высоким людям. «Это киднапер», – часто говаривал он, характеризуя высокого, массивного и крепко сбитого мужчину. Быть может, свою положительную роль сыграл тот факт, что Лахоузен внешне нисколько не походил на «бравого» солдата. «Молодцеватых» военных Канарис терпеть не мог еще сильнее, чем крупных и коренастых парней. Склонность Лахузена несколько сутулиться при ходьбе и его привычка высказываться негромко и неторопливо, как бы размышляя над каждым своим словом, возможно, также послужили смягчающими обстоятельствами. Во всяком случае, «длинный» вскоре стал пользоваться абсолютным доверием своего начальника.
Леопольд Бюркнер
Отделом, а позднее управленческой группой, «Аусланд» («Заграница») руководил капитан 1-го ранга (впоследствии контр-адмирал) Бюркнер, знакомый Канариса по совместной службе в Вильгельмсхафене. «Настоящий моряк и неисправимый оптимист», – сказал о нем однажды Канарис. Данная короткая фраза исчерпывающе описывает личные взаимоотношения этих двоих людей: теплые, товарищеские. В деловом плане у Канариса было к Бюркнеру немало претензий. До известной степени это связано со сферой деятельности отдела и самого Бю, работавшего в тесном контакте с послом Риттером из министерства иностранных дел и с начальником штаба оперативного руководства Верховного командования вермахта генералом Йодлем. К обоим Канарис испытывал глубочайшую неприязнь, особенно к «солдафону» Йодлю. Порой следы их влияния обнаруживались в поведении Бюркнера, что, естественно, раздражало Канариса. Но сильнее всего ему действовал на нервы неиссякаемый оптимизм Бюркнера, верившего, несмотря на все неудачи, в окончательную победу Германии.
Служебная деятельность Бюркнера лежала за пределами тех прямых обязанностей, которые возлагались, собственно говоря, на абвер. После Канариса он являлся самым старшим по званию офицером, регулярно участвовал в разного рода совещаниях («колоннах») и сопровождал своего шефа, когда созывалась «большая колонна» у начальника Верховного командования вермахта (ОКВ) Кейтеля. В отсутствие Канариса Бюркнер его замещал, но только в организационных вопросах. В делах, касающихся собственно разведки и контрразведки, представителем Канариса оставался обычно старший из начальников отделов, как правило Пикенброк, если он, конечно, тоже не сопровождал адмирала.
К Бюркнеру, между прочим, относится все то, что обыкновенно говорится об окружении Канариса, к которому принадлежал и его адъютант полковник Енке, а также целый ряд руководителей групп, ответственных работников отделений, которых здесь невозможно всех назвать по именам. Но только некоторые из этих людей лично участвовали в антигитлеровском и антинацистском оппозиционном движении. Между тем едва ли кто-то из них мог не заметить, что Канарис враждебно относился к нацистскому режиму. Подчас на совещаниях, да и в частных разговорах, он довольно свободно высказывал свое мнение на этот счет, не стесняясь в выражениях. Большинство также знало о деятельности Остера, которая по законам Третьего рейха подпадала под понятие государственной измены. И тем не менее заговорщики были уверены, что опасаться доносчиков из этого круга сотрудников им нечего, и в своей уверенности они ни разу не обманулись. Значение этого может по праву оценить только тот, кто сам пережил полицейское государство Третьего рейха.
Работа абвера за границей
Человеческое достоинство было руководящим принципом, по которому работал Канарис и требовал того же от своих офицеров. После завершения дела Сосновского он и несколько его офицеров обсуждали различные факты, которые стали известны. Сосновский, вдруг сказал адмирал, использовал настоящую любовь женщины и доверие многих женщин в своих собственных целях, а это то, что ни один офицер абвера не должен делать, позволять или способствовать совершению. Могут найтись те, кто думает, что такого рода сантименты не должны иметь места в секретной службе. Они не правы, как это доказывает дело Сосновского. Великолепный доклад о германской мобилизации, который он направил в польский Генеральный штаб, был в Варшаве отвергнут как дезинформация. Польская разведслужба была одурачена фальшивым донесением, подсунутым ей в руки немцами; а когда Сосновский вернулся в свою страну, он был обвинен в подсовывании ложной информации и даже в сознательном сотрудничестве с немцами в ее подготовке и брошен в тюрьму.
Когда в результате советско-германского пакта русские оккупировали страны Прибалтики, работники разведслужб этих стран оказались под серьезной прямой угрозой. Они могли не сомневаться, что русские схватят любого, кто работал в разведке против советских вооруженных сил. Представитель Канариса в Эстонии собрал членов разведывательного отдела эстонского Генерального штаба, снабдил их необходимым прикрытием и безопасно переправил их в Штеттин. Уверенный, что эта акция найдет одобрение у его шефа, он доложил о ней адмиралу только после того, как все закончил. Канарис не только одобрил: он сделал значительно больше. Он лично взял на себя ответственность за размещение и будущую финансовую безопасность этих офицеров. В отличие от этого конфиденциальные агенты некоторых из держав союзников были просто брошены и попали в руки русских.
Такие эпизоды не остались без внимания работников других секретных служб по всему миру, к тому же это были не отдельные случаи. Когда Морузов попал в опалу в Румынии, Канарис сделал все, что было в его силах, чтобы помочь ему, и немало таких людей, которые многим обязаны помогающей руке адмирала.
Абвер и Генштаб
.jpg)
На службу Канариса официально была возложена задача только получения информации. Полученный материал затем направлялся в Генеральный штаб, отдел «Иностранные армии Востока или Запада» либо в штаб флота или авиации, где он будет критически рассмотрен, а его цена определена. Перед началом войны и примерно в течение года эта система работала достаточно удовлетворительно. Твердая вера затронутых штабов в эффективность адмирала и его офицеров, а также личные контакты, поддерживавшиеся между членами Генерального штаба и управления абвера, обеспечивали успешное сотрудничество. Однако аппарат разведки – во многом замкнутая цепь; он также очень чувствителен, и любое крупное изменение персонала способно расстроить его равновесие.
Этот дисбаланс мог скорее возникнуть тогда, когда происходило изменение в составе персонала, занятого критическим анализом, чем когда это изменение касалось стороны, поставляющей информацию. С течением войны количество молодых офицеров в Генеральном штабе постепенно возросло до заметных размеров. Сейчас омоложение, без всякого сомнения, самая важная вещь во многих случаях, как в штабе, так и на фронте. Но оно легко может привести к потере эффективности в тех службах, чей успех зависит от подготовки и опыта их офицеров. Никакой офицер, как бы ни был он молод, никогда не получал назначения в Генеральный штаб, если у него не было адекватной штабной подготовки; однако в отделы критического анализа и оценки информации Генерального штаба без колебаний направляли молодых людей, которые не имели знаний ни зарубежных стран, ни их психологических особенностей или тонкостей повседневной работы в секретной службе, которая поставляла им их информацию.
Молодой офицер Генерального штаба, например, который говорил главе отделения абвера «Гамбург», что его донесение о неизбежном прорыве из Бретани на юг не представляет ценности, потому что не содержит никаких подробностей об участвующих соединениях, был виновен в плохой и глупой оценке. Информация о противнике не должна вызывать вопросов; но, когда подобное донесение посылается из Гамбурга, обязанность офицера Генерального штаба состоит в том, чтобы сделать логические выводы, оценить возможности и принимать соответствующие меры.
Нечто подобное происходило и с донесениями о высадке десанта на Сицилии. В общей сложности было прислано около пятидесяти донесений, некоторые из них – с подробностями о намеченных береговых плацдармах для высадки. В нескольких случаях эти подробности оказались точными, в других они были неверными. Последовали жалобы из Генерального штаба. Видимо, штаб совершенно позабыл, что, когда враг составляет план в первой инстанции, а информация об этом плане может быть получена именно в тот момент, нередко в последнюю минуту возникают факторы, которые вызывают изменения, а к этому времени либо никто уже не в состоянии выявить эти изменения, либо отсутствуют средства для передачи информации, если она действительно была получена.
Самым важным примером такого рода ошибок можно считать десанты в Северной Африке. Абвер точно докладывал, и не один раз, о местах, где противник намеревается высадиться. Испанская разведка подтвердила, что, по ее мнению, эти места являются наиболее возможными целями для такого вторжения. И все-таки германское посольство в Мадриде знало лучше, и идеи посольства были более весомы для гитлеровского Генерального штаба, чем донесения абвера.
И все это венчал тот факт, что Канарис и его служба были камнем преткновения для Гиммлера и Гейдриха. Эти двое имели абсолютный контроль над внутренней разведкой, полицией, гестапо и источниками информации, которые служба безопасности добывала для себя за рубежом. Правда, им была дана директива, ограничивающая их деятельность до политической и полицейской информации; но их огромные амбиции подталкивали их на вмешательство и в военные дела, что вполне понятно, ибо во время войны первостепенную важность имеют военные дела. Такая военная информация шла не в службу военной разведки для оценки или в Генеральный штаб для создания убедительной картины военной ситуации, а прямиком к Гитлеру, обычно сопровождаемая намеком на то, насколько служба безопасности более эффективна, чем абвер; и ни Гиммлер, ни Гитлер не имели достаточно проницательности, чтобы осознать серьезности ошибки в выборе, которая совершалась таким образом.
Заговор 20 июля и Вильгельм Канарис
После поражений на советском фронте и высадки союзников во Франции полковник Штауффенберг возродил идею убийства Гитлера и государственного переворота в Германии. Канарис отказался в нем участвовать. А когда 20 июля было совершено покушение на фюрера, он послал тому телеграмму о своей верности. Однако 23 июля Канариса все же задержали по показаниям одного из арестованных. Несмотря на тяжесть улик, его 19 сентября 1944 года лишь уволили "от активной военной службы на военно-морском флоте", не передавая дело в Народный суд. После бомбежки здания РСХА Канариса с другими обвиняемыми вывезли в лагерь Флоссенбюрг. Адмирал надеялся выжить до того, как союзники победят. Однако в сейфе абвера были найдены дневники, в которых адмирал откровенно описывал свои мысли и действия.
Ни у одного из офицеров Канариса, служивших за границей, не было даже тени подозрения, что он обращался к противникам для начала мирных переговоров или даже для установления контактов, прямо или косвенно, либо с членами враждебных разведок, либо с правительствами стран, воюющих с Германией. Поскольку штаб службы безопасности имел в своем распоряжении все шифры, используемые абвером, и в течение долгого времени пристально следил за всей радиосвязью абвера, никакая деятельность подобного рода, если бы она происходила, не могла бы ускользнуть от их внимания: и, если бы служба безопасности добыла хоть малейшее свидетельство в этом отношении, она бы его с готовностью представила.
Поэтому для его оппонентов, если они желали обрести контроль над службой разведки, не оставалось ничего иного, как избавиться от Канариса, постоянно призывая Гитлера снять его с этого поста.
Обвинения, выдвинутые против абвера на процессе, были безосновательными. Они свелись к фактам, что два сотрудника стамбульской базы и один сотрудник отдела «Абвер-III» дезертировали к британцам, но вскоре после этого женщина-секретарь одного офицера СД в Анкаре (Мойзиш, работодатель знаменитого шпиона по кличке Цицерон) также дезертировала к британцам, а еще раньше была раскрыта советская шпионская организация, обосновавшаяся в министерстве авиации. Такие эпизоды могут произойти в любой войне, и особенно в войне, где сталкиваются мировые идеологии. Тем временем были серьезные случаи предательства не только в абвере, но и в тех кругах, которые с национал-социалистической точки зрения были или должны быть выше подозрений.
После суда, на котором адмирал продолжал борьбу со следствием, и смертного приговора 8 апреля Канариса повесили. Врач отметил: "Адмирал умер спокойно".
Современники о Канарисе
|
Канарис? Да, это был руководитель абвера. Но он никогда активно не участвовал в сопротивлении режиму. Ведь на самом деле никакого сопротивления и не было. Были просто покушения на фюрера. Канарис - обычный приспособленец, политический интриган и трус, сначала поддерживавший Гитлера, а потом постаравшийся уйти в тень...
из показаний гросс-адмирала Карла Дёница на Нюрнбергском процессе
|
|
|
|
Канарис, при своей склонности к авантюрной жизни разведчика был типичным буржуа. Причём буржуа чисто немецким. Он свято верил, что незыблемая основа Германии - это мощная экономика, сильная армия и крепкая семья. Но его патриотизм всегда сочетался с прагматизмом расчётливого дельца...
Карл Абсхаген, немецкий писатель и историк
|
|
|
|
"Заговор генералов" - так назвали это покушение на Гитлера. Занялся им новый руководитель СД Эрнст Кальтенбруннер. Его считали тугодумом и неистовым наци, не боявшимся крови. К тому же он ненавидел "белую офицерскую кость", считая только её виновной во всех неудачах и поражениях. Надеялся ли Канарис, что и на этот раз всё обойдётся? Скорее всего, вряд ли. Он давно значился в чёрных списках Гиммлера как скрытый враг Рейха. И знал это...
Карл Абсхаген, немецкий писатель и историк
|
|
|
|
По возвращениюи в Берлин Кальтенбруннер отправился с докладом к Гитлеру. В тот же день Канарису подписали смертный приговор. И хотя вину бывшего шефа разведки доказать так и не удалось, оставлять его в живых было опасно. Он знал слишком много и мог поделиться своими секретами с союзниками.
Карл Абсхаген, немецкий писатель и историк
|
|
|
|
Вряд ли в первые годы своей военной службы Канарис думал, что в будущем станет разведчиком. Да ещё и такого уровня. Хотя все задатки для этого у него уже прослеживались. Осторожность, скрытность, лицемерие. Способность анализировать и заводить нужные знакомства. И - потрясающий инстинкт самосохранения...
Жак Деларю, французский писатель и историк
|
|
|
|
Второй фронт открылся ночью 6 июня 1944 года. Началась высадка союзных войск в Нормандии. Медлить больше было нельзя. и военная оппозиция решила пойти ва-банк и избавиться от Гитлера и верхушки наци раз и навсегда. Канариса информировали о готовящейся операции "Валькирия". Вмешиваться в её проведение он не стал. И просто ждал результата...
Жак Деларю, французский писатель и историк
|
|
Галерея
Канарис - фрегаттен капитан. 1930 год
Канарис - корветтен-капитан. 1928-1929 года
Канарис в парадной униформе. Рядом - капитан цур зее Макс Бастиан
Канарис и другие офицеры на похоронах Кайзера Вильгельма II. Июнь 1941
Канарис с группой товарищей в штатском
Аэродром “Смоленск-Юг”. Адмирал Вильгельм Канарис и полковник Франц Еккард фон Бентивеньи. 29 октября 1941 годa
Канарис с высокопоставленными личностями Третьего Рейха
Канарис с Гиммлером и Геббельсом
Вильгельм Канарис и подполковник Хайнц, Бранденбург. Апрель 1943 года
Канарис со своей собакой. Приблизительно 1943-1944 год
Канарис со своей лошадью. Грюнвальд. 1943-1944 год
Канарис прибывает на совещание
Канарис с инспекцией на линкоре
Канарис инспектирует дивизию особого назначения "Бранденбург"
Канарис на своей лошади в свободное от работы время
Канарис со своей любимой собакой Сеппель, 1944 год
Канарис на борту "Шлезиена"
Канарис, путешествующий по Испании инкогнито. 1943 год
Канарис, путешествующий по Испании инкогнито. 1943 год
Канарис в России. 1942 год
Канарис в России. 1942 год
Канарис - первый справа
Канарис развлекается на корабле в свободное время
Канарис в одной из своих командировок
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
Канарис в искусстве
- "Канарис" (фильм)
- И. Колвин "Двойная игра"
- Б. Акунин "Шпионский роман"
- "Путь в сатурн" (фильм)
- "Конец Сатурна" (фильм)
- "Шпион" (фильм)
Источники
- https://de.wikipedia.org/wiki/Wilhelm_Canaris
- www.ru.wikipedia.org
- www.the100.ru
- www.sammler.ru
- www.tumblr.com
- Жак Деларю "История Гестапо"
- Пауль Леверкюн "Германская военная разведка"
- Карл Хайнц Абсхаген "Канарис. Руководитель военной разведки вермахта."
